Владимир Шигин - Тайна исчезнувшей субмарины. Записки очевидца спасательной операции АПРК

В это время к месту катастрофы спешил на буксире МБ-100 плавкран с еще одним спасательным подводным аппаратом АС-36 на палубе. А шторм все усиливался. Ко второй половине дня 15 августа ветер немного стих и, хотя волнение моря оставалось по-прежнему большим, решено было продолжать работы. К этому моменту подошел и плавкран с АС-36. Экономя время, спасатели здесь же экспромтом провели уникальную операцию. Чтобы не перегружать АС-36 с плавкрана на «Рудницкий», а затем уже в воду, решили забить его воздухом высокого давления прямо на плавкране. Такое никогда ранее не делалось, а тем более в штормовых условиях.

Тем временем спустили на воду и АС-34. В 21.11 он исполнил «грунт». Четыре раза пилот аппарата выводил его на комингс-площадку, стремясь оказаться точно над ней. Однако сильное придонное течение и илистая муть затрудняли маневрирование. Первый раз — промах! Второй — тоже! Третий — недотянул чуть-чуть. И вот, наконец, четвертый заход. Все сработано ювелирно, и АС-34 зависает над комингс-площадкой. По всем расчетам, должен быть присос, но этого не произошло.

В пять утра 16 августа АС-34 подняли на борт «Рудницкого». Ему срочно требовался ремонт. Чтобы не рисковать АС-36, его прямо на плавкране отправили в ближайшую бухту, где на спокойной воде спустили и доставили к месту катастрофы уже на буксире.

В 15.30 16 августа АС-36 ушел под воду. Командир аппарата показал высочайшее мастерство, идеально наводя свой маленький корабль на цель. Из семи заходов на комингс-площадку он сделал шесть присосов! Он даже добился первичного захвата, после которого, казалось бы, по всем правилам должен был состояться окончательный присос, но…

— Мы не верили своим ушам, слушая доклад командира АС-36! — рассказывал капитан 1-го ранга Александр Тесленко. — Этого не могло быть, но это было! Причина в отсутствии присоса могла быть только одна — деформация комингс-площадки аварийно-спасательного люка! Однако попытки спасти экипаж нельзя было прекращать, и мы продолжали посылать к «Курску» аппараты!

В 20.53 АС-36 был поднят. Почти в это же время ушел под воду подремонтированный АС-34. Но и его при попытке присосаться к комингс-площадке постигла неудача. Шторм тем временем опять усилился и был уже за 4 балла. Командиры аппаратов работали на глубине до тех пор, пока их аккумуляторные батареи полностью не разрядились. А потому всплывали в аварийном порядке. Это, разумеется, было чрезвычайно опасно, но на такие мелочи уже не обращали внимания. На огромных, покрытый пеной океанских волнах корабли спасательного отряда швыряло, как щепки, но они упрямо продолжали свое дело. Всю ночь на борту «Рудницкого» заряжали батареи и ремонтировали избитые морем аппараты. А утром, несмотря на большую волну, они снова уходили на глубину. Спустя полтора часа после погружения аварийно всплыл АС-36. Аппарат неожиданно начал топиться, упал на грунт, и командир едва сумел продуть цистерны. Металл не выдержал перегрузок. АС-36 ремонтировали на плаву. В 17.45 он снова исполнил команду «грунт». На этот раз командир сделал три захода, каждый из которых завершился первичным присосом, но окончательного опять не было. В 19.30 АС-36 всплыл с полностью разряженными батареями. Вместо него в 20.34 ушел под воду АС-34. Он также несколько раз заходил на комингс-люк, но безрезультатно.

К 19.00 в район катастрофы «Курска» подошло английское спасательное судно «Игл» с норвежскими водолазами на борту.

Вертолетом англичане прилетели на «Петр Великий», чтобы согласовать рабочие вопросы. Беседовал с ними командующий флотом. Разговор был деловой и конкретный. Когда англичане улетали, адмирал Попов сухо попрощался и, не подавая руки, сказал, пристально глядя в глаза британскому офицеру:

— Я весьма благодарен за ваше стремление помочь нам, но при этом надеюсь, что командиры ваших подводных лодок будут столь же благородны, как ваше стремление помочь!

Вместо ответа англичанин только опустил глаза и поспешил откланяться. Провожать гостей к вертолету, как это обычно принято, Попов не пошел. И гостю, и хозяину все было предельно ясно…

С началом международного этапа спасательной операции подводные спасательные аппараты больше не использовались. При спуске норвежских водолазов версия о деформации комингс-площадки кормового аварийно-спасательного люка подводной лодки полностью подтвердилась. Когда же люк все же открыли вручную, то вверх устремилось несколько пузырей воздуха. Как знать, может, то были души погибших подводников, так долго стремившихся вырваться из подводного заточения…

Рассказывает отец погибшего на «Курске» мичмана Александра Параморенко капитан 2-го ранга в запасе Александр Викторович Параморенко: «По прибытии в Видяево собрались все родственники и решили послать в район спасательных работ представителей. Нас отправилось трое. Я, капитан 2-го ранга запаса Митяев и капитан-лейтенант Исаенков. У нас с Митяевым на «Курске» сыновья, а у Исаенкова брат. Командование дало нам вертолет, и адмирал Попов приказал предоставлять нам все требуемые документы и показывать абсолютно все. Мы побывали на «Петре Великом» и на «Рудницком». Я лично скрупулезно проверил вахтенные журналы и журналы хода спасательной онерации, акустиков и так далее. Скажу честно, думал, найду какой-либо подлог или нестыковку. Но все было четко. Претензий у нас не было никаких. Прощаясь, мы поблагодарили ребят за то, что они предпринимали все возможное и невозможное для спасения наших сыновей».

Что ж, наверное, оценка работы спасателей, данная отцами погибших моряков, есть самая верная и правдивая.

Рассказывает командир ВПК «Адмирал Чабаненко» капитан 1-го ранга Михаил Колывушко: «В дни спасательной операции напряжение у всех было предельное. Каждый шум, удар, стук воспринимался, как сигнал «оттуда»! Почти все время мы находились в районе трагедии и своей акустикой осуществляли связь «Петра Великого» со спускаемыми аппаратами. Кроме этого, если бы что-нибудь случилось с его связью, мы должны были дублировать флагман. Нам постоянно что-то слышалось. То вроде бы акустику показалось, что кто-то выстукивает SOS. Прислушались, ничего. Пришел корабль, загрохотала стравливаемая якорь-цепь, опять вроде бы послышались стуки. И опять разочарование. 16 августа заскочили в базу. Затем встречали «Игл» и «Пионер», сопровождали обоих в район. В Североморск вернулись только тогда, когда все спасательные работы были свернуты».

Вспоминает командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов: «По нашим расчетам, крайний срок, до которого ребята на лодке могли еще держаться в-отсеках, был 18 августа. Когда он истек, предположили, что, может быть, кто-то мог бы продержаться и до 22-го, хотя было понятно: шансов почти нет. Когда вскрывали люк девятого отсека, для меня лично все уже было ясно на девяносто девять процентов. Один процент оставался на чудо, но чуда не произошло… И все же до полного вскрытия люка я не мог объявить о том, что весь экипаж погиб. Я надеялся, как и все. К тому времени еще не была обследована носовая часть. Я сознательно запретил аппаратам ходить в нос, сосредоточив все силы на люке. Когда же осмотрели носовую часть, то увидели: подняты выдвижные устройства. Первого отсека не существовало вообще, немного что осталось от второго и третьего… Стало ясно, что подавляющая часть экипажа погибла в считанные секунды. Жизнь остальных измерялась, скорее всего, минутами…»