Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Предприятие или учреждение открывает на имя каждого советского гражданина, поступающего на свою первую гражданскую работу трудовую книжку, являющуюся еще одним средством управления его жизнью. Любая более или менее значительная деталь регистрируется в трудовой книжке — зарплата, занимаемые должности, повышения, переводы, понижения в должности, благодарности, выговоры и другие дисциплинарные взыскания. Каждая запись сопровождается датой и "порядковым номером" работодателя. КГБ, пользуясь услугами своего представителя, негласно работающего в отделе кадров, может очень серьезным образом ограничить возможности получения работы в будущем, если впишет в трудовую книжку неблагоприятные замечания, касающиеся политической благонадежности или профессиональной квалификации. По закону служащий не может менять место работы без предъявления своему будущему работодателю трудовой книжки, которая находится в отделе кадров того предприятия, где он работает. В настоящее время советские заводы и учреждения не препятствуют обычно людям оставлять прежнее место работы, как это было во времена Сталина, когда отказывали в выдаче трудовых книжек. Тем не менее постоянная угроза внесения в трудовую книжку губительного замечания может убедить рабочего не покидать места работы вопреки его же желанию. Трудовая книжка сопровождает человека с первого до последнего места работы и является еще одной возможностью КГБ следить за жизнью человека. Иногда, в тех случаях, когда КГБ занимается усмирением инакомыслящих или просто непокорных личностей, он использует закон о тунеядстве. Согласно этому закону любой работоспособный человек, не работающий по собственному желанию более тридцати дней подряд, объявляется "тунеядцем" и как таковой подлежит либо ссылке, либо заключению в трудовой лагерь. КГБ может организовать увольнение работника, записав в его трудовую книжку такие замечания, с которыми ему очень трудно потом найти работу, а по прошествии тридцати дней выслать его как тунеядца.

Русский молодой человек рассказал английскому журналисту Джону Моргану следующее: "Предположим, что они рассердились на вас и уволили; вы не можете найти работу по вашей специальности, скажем, в области искусства. Вам не хочется просто сидеть и гнить, однако в течение месяца вы не работаете, даже если у вас имеются кое-какие средства, чтобы прожить. Они могут объявить вас "бездельником" и запретить жить в Москве… Въезд в Москву строго запрещен, город как бы окружен невидимой стеной, невидимым занавесом, и людям из других городов не разрешено жить там. Вас высылают в другой город, несмотря на то, что вы не совершили никакого преступления. На это имеется особый закон".

Закон о тунеядцах, между прочим, очень эффективно препятствует развитию движений бродяг и хиппи, схожих с теми, которые распространились среди молодежи Запада в 60-х годах.

Возможно, что основным правом, предоставляемым любым обществом его члену, является право уйти, уехать. Однако советские руководители рассматривают каждого гражданина в качестве государственной собственности, вещи, которую ни в коем случае нельзя потерять.

Обыкновенно, никому из советских граждан нельзя выехать из страны, за исключением тех случаев, когда поездка является платой за оказанные государству услуги или же когда его присутствие за границей необходимо для государственных целей. [25]Желающий путешествовать за границей гражданин подает прошение в Отдел Виз и Регистраций (ОВИР). Это бюрократическое учреждение в течение последующих шести-девяти месяцев обрабатывает горы документов, прежде чем дается разрешение или отказ. Однако в любом случае КГБ производит всю оценку и выносит окончательный приговор.

Проситель должен предъявить справки с места работы, из милиции, военкомата, суда, секретаря парткома, районной поликлиники и даже от жены или мужа. Он должен доказать, что никогда не имел судимостей, не имел конфликтов с партией; что он психически здоров; что жена или муж понимают и одобряют предполагаемую поездку. (Одинокие люди не получают выездных виз, если не имеют родственников, которых могут оставить заложниками). В том случае, когда власти, наконец, решают дать кому-либо разрешение, можно быть уверенным, что КГБ нанесет ему лично тайный визит. Бывшие советские граждане снова и снова рассказали обо всей этой не меняющейся в основе своей процедуре, и что происходит, когда приходит сотрудник КГБ.

Сбежавший в Великобританию в 1969 году советский писатель Анатолий Кузнецов вспоминает, как его посетили два сотрудника КГБ накануне его отъезда во Францию в 1951 году:

"Вы, конечно, понимаете, в чем причина нашего прихода. Один из наших сотрудников, как водится, будет сопровождать вашу делегацию. Однако ему одному будет трудно справиться со всем. Поэтому Вы поможете ему. Вам надо будет следить за тем, чтобы никто не ускользнул и не остался за границей; за тем, кто с кем разговаривает, как люди ведут себя".

"Нет, я не хочу".

"Вы обязаны".

"Пусть кто-нибудь другой займется этим".

"Другие тоже будут делать это".

"Я не хочу делать этого".

"Что ж, тогда мы должны будем передумать. В таком случае, что за польза от Вашей поездки?"

Кузнецов в конце концов неохотно согласился, заплатив этим моральную цену, которую КГБ взыскивает с каждого гражданина, которого соглашается выпустить. Однако он оказался настолько плохим осведомителем, что КГБ отклонял все его последующие прошения на поездки за границу. Он смог выбраться лишь восемнадцать лет спустя, сфабриковав заговор и убедив этим КГБ, что он был хорошим советским гражданином.

КГБ держит в поле своего зрения жизнь каждого гражданина при помощи различных учреждений. Там он занимает главенствующее положение. Хотя тактические методы сотрудников КГБ меняются, путь, которым достигается это главенствующее положение, остается тем же. Он отчетливо виден в том, как КГБ управляет организованной церковью.

Уже само существование церкви в коммунистическом обществе является аномалией. Русские всеми силами стремятся ввести в заблуждение иностранцев относительно настоящего положения религии в Советском Союзе. Коммунисты никогда не отказывались от своего открытого стремления к окончательному искоренению религии. К тому же их одобрение ленинской декларации остается неизменным. Ленин писал в ней, что любое религиозное понятие, любое упоминание Господа Бога, даже шутливое, является невыразимой мерзостью. То, что принимается демократической буржуазией с особой терпимостью, даже доброжелательно, она именно по этой причине самая опасная мерзость, самая отвратительная зараза. За последние годы партия усилила свои антирелигиозные мероприятия. Некоторые из них проводятся обществом "Знание", число членов которого, по его данным, доходит до миллиона. [26]