Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

"Да, имеется директива не публиковать точного размера планеты", — ответил цензор.

Поскольку партия столь досконально контролирует печатное ело-во, советские граждане научились находить во всем напечатанном скрытый смысл, указывающий на перемены. "Наш народ такой, — заметил Хрущев, — только моргни, и он уже понимает". Колоссальное влияние и последствия имеет опубликованное литературное произведение, порывающее круто и откровенно с существующей ортодоксальностью, как это было с "Одним днем Ивана (Денисовича" Солженицына. У относительно небольшого числа советских семей не было хотя бы одного родственника, не заключенного в концентрационный лагерь. Многие стыдились родства с "врагом народа". Молодая русская женщина, рассказавшая свою биографию автору этой книги, говоря о своем отце, умершем в лагере, опустила глаза и, как бы признаваясь в каком-то своем грехе, сказала: "Вы понимаете, я дочь врага народа".

Опубликованный с разрешения Хрущева в ноябре 1962 года горький роман Солженицына был первым изданным литературным откровением о жизни в концентрационных лагерях. Население восприняло его как официальную реабилитацию, как знак того, что каждый желающий может говорить о пережитых ужасах. Художники и писатели истолковали его публикацию как провозглашение новой интеллектуальной свободы, и в издательства стал поступать поток рукописей, подробно описывающий ужасы сталинизма и несправедливости коммунистического общества. Такая реакция была для советского руководства пугающим подтверждением того, что идеи могут быть смертоноснее оружия. С того времени КГБ постоянно расширяет свою власть и полномочия там, где это касается мятежных писателей, которых нужно заставить замолчать.

В 1966 году Андрей Синявский и Юлий Даниэль были заключены в концентрационные лагеря за то, что без разрешения опубликовали свои произведения за границей. Поэт Владимир Бачев был обвинен в том, что "занимался так называемой литературной деятельностью, не будучи членом Союза писателей". 16 декабря 1966 года Президиум Верховного Суда, оказывая содействие КГБ в подавлении интеллигенции, обнародовал Статью 190-1 советского свода законов, по которой распространение "лживых утверждений, подрывающих основы советского государства и порочащих советский государственный и общественный строй" является преступлением. На практике, под этой статьей подразумевается все, что КГБ хочет, чтобы подразумевалось.

Советские граждане, принадлежащие литературе, искусству, науке, религии, работающие на заводах или являющиеся членами колхозов — все те из них, кто поддается такому контролю во всех его видах и тайно помогает КГБ усиливать его, вознаграждаются. Вознаграждение бывает в форме продвижения по служебной лестнице, наград и почестей, особых привилегий, позволяющих путешествовать и общаться с иностранцами, а также денежных платежей. КГБ еще обещает защиту от превратностей советской жизни и обычно сдерживает свое обещание.

В конце 50-х годов талантливым поэтом с большим будущим считался молодой Роберт Рождественский, которого ставили рядом с Евгением Евтушенко. Однако он оказался далеким от того, чтобы оправдать возлагаемые на него надежды; вместо этого он стал осведомителем КГБ, предавая иностранцев и своих друзей — деятелей советского искусства. Теперь — это богатый человек, и его очень посредственные произведения печатаются в Советском Союзе большим тиражом. В середине 50-х годов в московском мире искусства появился Илья Сергеевич Глазунов, художник, чьи работы напоминали смутную старую русскую иконописную школу. Его искусство в достаточной мере отличалось от общепринятого в стране, чтобы завоевать ему популярность среди молодой интеллигенции, которая истолковывала любое новаторство как свидетельство честности и мужества. Странным был тот факт, что он получил необыкновенно большую квартиру, ставшую местом встреч поэтов, писателей и художников. Еще более странным было то, что Глазунову со временем позволили показать свои работы за границей, хотя это не было ему позволено делать открыто в Советском Союзе; ему позволялось свободно вращаться среди иностранных дипломатов, особенно их жен. Является совсем неудивительным тот факт, что Глазунов зарабатывает все свои привилегии, донося на представителей советской интеллигенции и на иностранцев.

КГБ защищает и помогает продвигаться своим тайным сотрудникам и союзникам в области искусства. Пожалуй, лучшим примером советского литератора, выгадавшего от покровительственного отношения хозяев, которым он в открытую и столь рабски служит, является писатель Михаил Шолохов. Фактически, Шолохов обязан целиком своей репутацией защите, предоставленной ему КГБ и партией.

Его репутация основывается на одном романе "Тихий Дон", занимательном произведении, описывающим русскую гражданскую войну с точки зрения офицера белой армии. Роман отличается глубоким и сочувственным пониманием человеческой натуры, неослабным действием и живыми сценами. Роман вызывает еще большее восхищение, если принять во внимание факт, что ко времени его первого опубликования в 1928 году Шолохову было всего двадцать три года [27].

Из последующих работ Шолохова нет ни одной, где бы проявились гениальность и понимание "Тихого Дона". Действительно, они столь незначительны, что их мог написать любой из литературных поденщиков, вымучивающих из себя подобострастную советскую пропаганду. [28] На деле, он получил Нобелевскую премию именно за это произведение. Ввиду столь ярко выраженной разницы между его единственным значительным романом и всей остальной литературной продукцией Шолохова, представители советской интеллигенции не раз задавали вопрос: является ли он автором "Тихого Дона". Дочь Сталина, Светлана Аллилуева в своих воспоминаниях о жизни в Москве пишет: "Это было общеизвестно. Каждый понимал, что он просто украл рукопись у погибшего русского белого офицера и включил ее в свою книгу. Люди шутили, что единственно стоящим из всего написанного им, было то, что он украл". К мнению Светланы присоединяется и Наталья Белинкова, вдова ученого Аркадия Белинкова.

Известный литературный критик Виктор Виноградов, чье квалифицированное свидетельство было использовано для обвинения Синявского, выразил как-то философу Алексею Якушеву свою уверенность в том, что Шолохов не является автором "Тихого Дона". В 1968 году, незадолго до его побега на Запад, Якушев слышал от издателей литературного журнала "Новый мир" подробное объяснение тому как Шолохов мог украсть материал для романа. История эта такова.

В начале 1968 года редакция получила длинное, написанное от руки письмо от одной женщины из Ленинграда. Она заявляла, что ее брат [29], офицер белой армии написал повесть о своих испытаниях во время Гражданской войны. Арестованный коммунистами в начале 20-х годов и подлежащий расстрелу этот брат, опасаясь, что с его смертью произведение будет потеряно, раскрыл местонахождение рукописи находящемуся вместе с ним в заключении священнику.