Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

"Как и где я получу обещанные три миллиона долларов?"

"Три миллиона! — воскликнул Васильев. — Нет, нет, один миллион".

Бадауи, чтобы соблазнить Маттара, завысил предложенную сумму, последовал долгий торг. В конце концов, Маттар спустил цену до двух миллионов, но настоял, чтобы 600 000 долларов были заплачены вперед. Васильев заколебался. "Мне необходимо посоветоваться с другими", — ответил он.

9 сентября Васильев и его начальник из ГРУ Александр Комяков, первый секретарь советского посольства в Бейруте, вылетели Аэрофлотом в Москву. Комяков, несколько полный мужчина сорока четырех лет, с красивым цветущим лицом и седыми волосами, был ветераном тайных операций на Ближнем Востоке. На протяжении девяти лет с перерывами он занимался шпионской деятельностью в Турции и, среди прочего, помог организовать побег из тюрьмы советских агентов. Суровый, резкий и смелый до безрассудства, он был известен среди ливанцев под кличкой "русский слон в посудной лавке".

Основываясь на уже известных советских процедурах, можно предположить, что московское ГРУ после консультаций с Комяковым и Васильевым, представило для одобрения Политбюро подробный оперативный план. Будучи осведомленным о сущности и опасностях операции, Политбюро, по-видимому, попросило оценки КГБ. Как бы там ни было, оба сотрудника ГРУ выехали из Москвы, имея на руках приказы, исходящие из самых высших сфер советского правительства, приступить немедленно к исполнению. Они везли с собой также целую серию специальных инструкций, написанных на русском и на французском языках, дабы они сами и Маттар поняли бы точно, что требуется исполнить.

Васильев, вернувшись в Бейрут в середине сентября, вызвал Мат-тара на свою квартиру, находившуюся на седьмом этаже в доме, отстоявшем на три квартала от советского посольства. Там Комяков объявил: "Мы готовы пойти на Ваши условия и заплатить два миллиона. Однако аванс будет только 200 000 долларов. Десять процентов кажется суммой гораздо более деловой".

Маттар состроил недовольную гримасу, но неохотно кивнул.

"Когда Вы можете вылететь?" — спросил Комяков.

"Меня назначили на полет 3 октября", — ответил Маттар.

"Хорошо, — сказал Комяков, — мы сделаем все необходимые приготовления к тому времени. — Русский рассказал ему о плане, по которому жену и детей Маттара должны были привезти в Москву через Берлин и Хельсинки. — Все вы сможете прожить в роскоши до конца своей. жизни в Советском Союзе", — заверил он.

"Мы с женой обсудили это. Мы предпочитаем жить в Швейцарии", — ответил Маттар.

Казалось, что Комякова нисколько не удивил подразумеваемый отказ от советского образа жизни. "Это Ваше личное дело, — сказал он. — Вы сможете ехать куда угодно. Вы исполните для нас эту работу, и мы позаботимся о Вас на всю жизнь. Если Вы обманете нас, мы тоже позаботимся о Вас — на всю жизнь".

"Я сделаю свою работу, — холодно ответил Маттар. — Но я хочу получить 200 000 долларов до того, как я вылечу".

"Да, да, Вы получите их", — нетерпеливо ответил Комяков.

"Я не хочу наличных, — заявил Маттар. — Я хочу их в форме чека на имя моего отца".

"Чек! — воскликнул Комяков. — Не наличными?"

"Я не очень-то разбираюсь в фальшивых долларах", — сказал в ответ Маттар. Комяков усмехнулся, возможно, даже из профессионального восхищения. Он дал летчику две тысячи ливанских фунтов (тогда около 610 долларов), чтобы помочь его семье подготовиться к путешествию в Европу, и они договорились, что последнее свидание состоится вечером 30 сентября.

Осталось невыясненным, когда советскому послу в Ливане Сарва-ру Азимову стало известно впервые об операции, но к 30 сентября он был очень хорошо осведомлен о ней. Ранним вечером того дня второй секретарь посольства позвонил сотруднику американского посольства домой, чтобы отменить визит американского посла, назначенный на 1 октября. Он объяснил только, что визит не сможет состояться из-за чрезвычайного происшествия. Поскольку такие сведения являются строго формальными и требуют серьезного отношения американец был очень удивлен нарушением дипломатического этикета. "Что ж, когда же посол Азимов будет в состоянии принять нашего посла?" — спросил он.

Русский извинился, попросил подождать и вышел. "В любое время после 3 октября", — сказал он, вернувшись.

Тем же вечером, позднее, лейтенант Маттар в явном напряжении вошел в квартиру Васильева, чтобы получить последние инструкции перед полетом. Чтобы успокоить его, Комяков вручил ему чек на 200 000 долларов для получения в московском госбанке. На чеке стояла дата 29 сентября 1969 года, и он был выписан, как заметил Маттар, на имя его отца. Комяков дал ему еще 2500 долларов для его жены. "Вот видите, — сказал он, — мы держим свое слово".

Васильев, имевший некоторое понятие об аэронавтике, начал медленно читать французский черновик плана полета, где были перечислены точные координаты, по которым должен был лететь Маттар в определенные периоды: "По достижении высоты 3000 футов радируйте в Бейрут, что у Вас неисправность в генераторе и контрольные приборы не действуют. Потом объявите об аварии. Не отвечайте на запросы по радио… Через четыре минуты Вы пересекаете советскую границу, Вам навстречу вылетят три перехватчика, которые проводят Вас в Баку, в Азербайджан… Если свидание не состоится, радируйте на базу в том районе на частоте 322 килогерц…"

Все трое все еще занимались обсуждением полета, когда послышался настойчивый стук в дверь. Васильев слегка приоткрыл ее. В коридоре перед дверью стояло около дюжины ливанцев в военной форме с наведенными на него револьверами.

"Солдаты!" — вскрикнул по-русски Васильев. Он попытался захлопнуть дверь, но один из солдат вставил ногу в проем. Васильев попытался закрыть дверь, схватил одну из гантелей и стал быстро предпринял еще одну попытку, но и она не увенчалась успехом. В то время, как Комяков смотрел на все это, на мгновение прикованный к месту ужасом и гневом, Маттар метнулся через всю комнату к Васильеву. Когда солдатам удалось, наконец, ворваться в комнату, Комяков открыл огонь из своего польского револьвера. Первыми тремя выстрелами ему удалось ранить в живот и ноги ливанского капитана Аббаса Хамдана. Оправившись тем временем Васильев выстрелил в грудь ливанского сержанта.

Солдаты стали палить в ответ, и вся квартира превратилась в бедлам с рикошетирующими пулями и ругающимися мужчинами, которые боролись за свою жизнь. Васильев свалился от одного выстрела, и ливанцы набросились на него. Комяков, несмотря на то, что был ранен в четвертый раз, отступил в смежную комнату, перезарядил оружие и продолжал стрелять до тех пор, пока пятая пуля не раздробила ему руку. Истекая кровью, шатаясь, он пересек комнату и распахнул окно, пытаясь выпрыгнуть и покончить жизнь самоубийством. Ему стало ясно теперь, что Маттар был ливанским агентом, использовавшим заговор для нанесения удара по СССР. Комяков еще пытался взобраться на подоконник, когда двое солдат схватили его сзади, а третий подобрал чек на 200 000 долларов и план полета.