Николай Эппле - Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах

«Стена скорби», задуманная как носитель «резюмирующего» высказывания власти на тему трудного прошлого страны, на деле оказывается частью более широкого мемориального процесса, в котором не один, а много участников. В 2017 году открытие «Стены скорби» 30 октября стало лишь одной — пусть самой важной и освещаемой в СМИ — из проходивших в эти дни по всей стране церемоний, связанных с сохранением памяти о репрессиях. Важное место среди них принадлежит акциям «Возвращение имен» и «Молитва памяти». Совокупность общественных мемориальных практик и представляет собой общенациональный Мемориал жертвам советского террора. Процесс нарастания волны памяти в России уже идет, и перемещение темы репрессий с окраины коллективной памяти все ближе к ее центру — вопрос времени. Если «Стена скорби» сможет вписаться в этот процесс — тем лучше. Если не сможет, процессу пробуждения памяти это никак не помешает.

Архивы

Денис Карагодин и его расследование уже не единожды вспоминались на страницах этой книги. Феномен Карагодина важен и как пример заполнения вакуума, существующего на месте юридической проработки памяти о советском терроре, и как модель гражданского примирения, но в самом непосредственном виде это пример превращения поиска архивных документов в публичную акцию. История расследования Карагодина как медиапроекта началась с того, что в июне 2016 года он решил превратить свой личный сайт, на котором публиковал записи о ходе поисков информации о расстрелянном прадеде, из электронной записной книжки в инструмент поиска информации. Когда местное Управление ФСБ отказалось предоставить ему выписку из акта о расстреле прадеда, он решил действовать иначе. Карагодин в интервью Deutsche Welle говорил:

При работе с бюрократическими системами (институции, учреждения, архивы) ты должен понимать, как они работают и как работают в них люди, их психологию, как осуществляется делопроизводство как таковое. И такое понимание у меня было. И не просто понимание, но и теоретически-методологическое знание.

Ночью 4 июня 2016 года я решил перевести сайт в новый режим, когда он становился не просто моей онлайн-записной книжкой, но и инструментом. Я начал с его помощью собирать информацию от читателей, после того как Управление ФСБ России по Томской области не предоставило мне — в нарушение закона об ограничении доступа к документам 75 годами — выписку из акта о расстреле моего прадеда. Они утверждали, что эти документы в неудовлетворительном состоянии, хотя в копиях дела, которые я запросил, они были. Я хотел увидеть оригиналы, чтобы по ним можно было понять место хранения самого акта расстрела. Эту информацию мне заблокировали, поэтому я решил действовать новым методом. И он сработал [488] Денис Карагодин: Прямо на ваших глазах я выявил очередного убийцу! // Deutsche Welle. 2016. 23 ноября. .

Феномен расследования Карагодина важен напоминанием о том, что у любой бюрократической системы есть своя логика, свой «программный код», который может быть взломан. Резонанс расследования, когда Карагодину все же удалось получить копию расстрельного акта и восстановить всю цепочку виновных от непосредственных исполнителей приговора до его вдохновителя в лице Сталина, был в значительной степени вызван тем, что, оказывается, один человек, просто благодаря знанию «кода», вполне может взломать огромную и закрытую систему и извлечь из ее нутра свидетельства — и, значит, эти свидетельства в каком-то смысле неуничтожимы. В случае Карагодина поразителен переход сухого документального дискурса в экзистенциальный. Карагодин, комментируя имевшую широкий резонанс летом 2018 года историю с уничтожением в российских архивах учетно-архивных карточек заключенных ГУЛАГа, пишет:

Есть, видимо, что-то, что невозможно уничтожить. Сколько бы людей ни было втайне убито, сколько бы ни было сожжено архивных документов по актам совместных приказов (в связи с истечением срока давности по хранению) — что-то всегда останется и засвидетельствует.

Меня занимает этот вопрос ретенции (сохранения в памяти приобретенной информации. — Republic), этого удержания, закрепления в документе чего-то. Чего? Почему? Каким образом? Зачастую, когда я работаю с биографическими документами на больших объемах данных, происходят какие-то совершенно фантастические вещи, мне их очень трудно объяснить. Видимо, в эти моменты включаются какие-то квантовые законы экзистенции [489] Карагодин Д. Безотчетное уничтожение. Что происходит с архивными данными о сталинском терроре? // Republic. 2018. 9 июня. https://republic.ru/posts/91157. Одна из таких фантастических историй — обнаружение среди родственников расстрелянных вместе с прадедом Карагодина священника Николая Симо, расстрелянного в Кронштадте в 1931 году, а в 2006‐м канонизированного в чине новомучеников. .

Примеров, подобных случаю Карагодина, не один и не два, хотя они не так широко известны и обычно не выходят за границы сообщества историков и архивистов. Исследователь Сергей Прудовский, обнаруживший в августе 2017 года факт уничтожения учетных карточек заключенных, также начал свои архивные изыскания, стараясь найти свидетельства о смерти своего деда, и уже много лет добивается через суд рассекречивания незаконно засекреченных документов [490] Фомина Е. Список дедушки Степана // Новая газета. 2016. 17 февраля. https://novayagazeta.ru/articles/2016/02/17/67479-spisok-dedushki-stepana ; Волчек Д. Тайные бумаги палачей // Радио «Свобода». 2017. 18 ноября. https://www.svoboda.org/a/28859360.html. . Председатель красноярского отделения общества «Мемориал» и составитель Книги памяти репрессированных Красноярского края Алексей Бабий много лет практически в одиночку занимается оцифровкой дел репрессированных из архивов своего региона [491] Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Т. 1–14. Красноярск, 2004–2016. http://memorial.krsk.ru. . За эти годы он не только превратил сайт Красноярского Мемориала в не имеющую аналогов базу данных, но и сформулировал целую философию эффективного использования интернета как инструмента [492] Бабий А. Интернет как инструмент общественных организаций. Красноярск: КРОБО, 2012. . В мае 2017 года под руководством историка и сопредседателя Нижнетагильского «Мемориала» Виктора Кириллова была подготовлена «Книга памяти немцев-трудармейцев Севураллага», — часть большого проекта, работа над которым идет не первый десяток лет [493] Книга памяти немцев-трудармейцев Севураллага НКВД/МВД 1942–1946 [Электронное издание] / Сост. В Кириллов, С. Аминова, Е. Фолленвайдер. Нижний Тагил: НТГСПИ, 2018. См. также: https://gedenkbuch.rusdeutsch.ru/. . В ситуации крайне затрудненного доступа в архивы, попыток поставить вне закона и «Мемориал» и вообще исследования истории советского террора, работа, начатая по всей стране в начале 1990‐х, не только не останавливается, но нередко получает новый размах и новый «драйв».