Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Ограниченные возможности и длительную задержку в формировании подразделений, частей и соединений КОНР обуславливали различные факторы. Никуда не делась и неуемная подозрительность в отношении всего предприятия Власова, а конкретно по поводу надежности и будущих боевых показателей его войск. Также внесли свой вклад инерция, бюрократизм и растущее чувство тщетности усилий. Добывать снаряжение и оружие для «русской дивизии» на рубеже этого года, когда самому вермахту многого не хватало, действительно стало подвигом. Вербовка солдат из числа военнопленных и принудительный труд сталкивались с враждебностью немецких надзирателей – так же как и с двойственным отношением со стороны будущих восточных войск. Силы КОНР ограничивались максимумом 50 тысяч человек – несравнимо с тем, что их вполне могло бы быть более полумиллиона, если бы отдельные части РОА, другие восточные батальоны и казачьи формирования передали под единое командование.

Политической и символической – и, пожалуй, наиболее значимой – стала передача 28 января 1945 г. формального командования от вермахта (с Гитлером как Верховным главнокомандующим) КОНР (с Власовым в качестве командующего) – шаг, который породил в КОНР искры надежды (а также чрезмерное расширение бюрократического аппарата в штабах) и привел к быстрому и энергичному удалению войсками немецких знаков различия.

Силы КОНР оказались в утопической области автономности, находившейся в подвешенном состоянии между вермахтом и СС и тревожно балансировавшей между рушащимся рейхом и наступающими союзниками. В трехсторонней схватке каждая фракция шла на компромисс. Кёстринг оставался во главе ведомства ОКХ по восточным войскам, хотя его проблемы быстро перевешивали любые положительные результаты, которые он извлекал из своего положения. Власов получил прямое командование над некоторым количеством вооруженного и организованного личного состава, однако значительно меньшим, чем он надеялся иметь для ведения боевых действий или в качестве козыря при переговорах. Высшим судьей и хозяином всего предприятия оставался Гиммлер, хоть он и делегировал некоторые полномочия и до самого конца испытывал сомнения по поводу данного эксперимента.

Двойственность, проявленная СС в военной сфере, отразилась также на ведении ими политических дел – в частности, в непростом национальном вопросе, из-за которого СС оказались между двумя диаметрально противоположными ориентациями, типичными представителями которых являлись Арльт и Крёгер. Трудно поверить, что Гиммлер считал политическую войну в целом чем-то большим, чем просто тактическим отклонением, от которого он с радостью отказался бы после победы. Он по-прежнему следовал заповеди «разделяй и властвуй». «Напряженность между украинцами и русскими (в эмигрантской среде), которая сама по себе ни в коем случае не вызывает у нас недовольства, не должна разрастись до такой степени, чтобы ослабить нашу боеспособность по отношению к внешнему миру». Отсюда выводилась формула, которая как не позволяла подчинить украинских националистов Власову, так и не разрешала им создать свой собственный комитет:

«Генералу Власову следует рекомендовать, чтобы он снова и снова обращался к нерусским национальностям как к союзникам по борьбе против большевизма и говорил им, что их будущая судьба будет соответствовать их боевому вкладу. Рейхсфюрер СС не требует, чтобы национальности, которые этого не желают, принуждались к переходу под командование генерала Власова. Тем не менее единый фронт против большевизма является обязательным для внешнего мира… Рейхсфюрер СС не желает образования независимого от генерала Власова украинского комитета, поскольку это представило бы нашу политику в отношении генерала Власова в двойственном свете».

Как ни удивительно, но на этом позднем этапе наметился контур временного соглашения между Власовым и Шандруком. Оба оказались более сговорчивыми, чем некоторые из их помощников, и оба были проинформированы о предполагаемой позиции Гиммлера. План, предложенный Власовым (вероятно, по подсказке его советников из СС), как представляется, проложил путь к компромиссу: Шандрук со своим все еще «непризнанным» Украинским комитетом будет формально считаться представителем исключительно Галиции – которую Власов охотно признал нерусской. Шандрук будет командовать украинской (Галицкой) армией; другая дивизия, состоящая из восточных украинцев, которые хотели бы встать под знамена Власова, будет сформирована под эгидой КОНР. На своей второй и последней встрече с Власовым, в феврале 1945 г., Гиммлер санкционировал эту идею в принципе. Гитлер, информированный об этом Риббентропом, раздраженно выговорил последнему, чтобы тот перестал заниматься ерундой. В результате проект развалился. 23 февраля 1945 г. Розенберг, с согласия СС, официально уполномочил Шандрука возглавить «Украинский национальный комитет», последний сепаратистский орган, возникший под крылом министерства оккупированных восточных территорий. Политика компромиссов между Власовым и украинцами сопровождалась сменой кадров, которую произвел группенфюрер СС Отто Вахтер, бывший губернатор Галиции и посредник от СС между Власовым и националистами. Хотя и резко нацистский, антизападный и антисемитский в своих публичных высказываниях, Вахтер получил признание своих коллег за определенную тактичность и способность объединять различные фракции.

Гиммлер вышел из всех этих мелких стычек невредимым и жаждущим действий. Внутренние интриги должны были продолжиться. Гиммлер поручил Бергеру превратить – при умелом использовании – «досадную помеху в виде операций, проводимых в настоящее время министерством оккупированных восточных территорий, в конфликт между МИД и восточным министерством». Две недели спустя Бергер послушно доложил рейхсфюреру СС, что «я всеми силами стараюсь держаться подальше от этой борьбы за власть (между Розенбергом и Риббентропом), чтобы действовать более активно в деле раскола между ними». Не изменилось и отношение Гиммлера к России. Его жесты в сторону КОНР оказались лишь уловкой. Он все еще придерживался мнения – в 1945 г.! – что западная граница будущей России должна формироваться по Москве.

«Центром притяжения будущей России должно стать Восточно-Русское Сибирское государство, экспансионизм которого должен быть направлен в сторону Персидского залива. Предполагая отказ [России] от политики экспансии на Запад, дружба с [такой] Россией вполне возможна…» Гиммлер не мог не знать, что даже Власов и его сторонники не приняли «расклад» подобного рода, но это ни в малейшей степени его не беспокоило.