Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Вопросы немецкого контроля и поселений удивительным образом переплелись с судьбой МТС. Машинно-тракторные станции были фокусами советского политического надзора над деревнями в их округе, и через их контроль за техникой и специалистами осуществлялся и контроль над работой колхозов. Немцы использовали МТС в качестве рычагов своего влияния в экономике и политике. Конечно, им был нанесен сильный урон с экономической точки зрения из-за нехватки топлива и эвакуации советской стороной значительного количества сельскохозяйственной техники. То, что от нее осталось, было сильно повреждено, так что было тяжело или даже невозможно все это отремонтировать. Там, где это было возможно, МТС были восстановлены, и управляли ими назначенные немцами инженеры.

В развитие тезиса Шиллера, что Германия должна избегать вмешательства в сельское хозяйство Востока и ограничиться всего лишь наблюдением за ним, было выдвинуто предложение по созданию сети «опорных пунктов» под контролем Германии, по одному на несколько деревень, откуда можно было бы осуществлять эффективный контроль над хозяйствами. МТС, как представлялось, были наиболее пригодны для этой цели. Некоторые экономисты поддерживали этот план, прежде всего по экономическим соображениям. В качестве примера для подражания они выбрали румынские ocolul agricol – агрономические станции с образцовыми хозяйствами, сельхозмашинами, элитным семенным фондом и скотом. Другие, стремившиеся проводить политику германизации Востока, были склонны считать, что эти «опорные пункты» приведут к образованию немецких поместий, разбросанных среди местных деревень. Формулировки многих положений февральского декрета 1942 г. преднамеренно были сделаны обтекаемыми, чтобы позволить интерпретировать их по-разному. Несомненно, проект Кернера по созданию «опорных пунктов» объяснял его поддержку аграрной реформы. Рикке тоже сказал Гиммлеру, что система «хозяйств, бывших колхозов, шесть к десяти будет поддерживаться и финансироваться Германией». Согласно протоколу совещания сам Шиллер выступал за то, что МТС должны стать «центрами германской хозяйственной администрации» и что их управляющие, став арендаторами рейха, смогут платить ренту натурой вместо налогов.

Декрет об аграрной реформе февраля 1942 г. прямо заявлял, что «соответствующие МТС станут сельскохозяйственными опорными пунктами. Их задача состоит в принятии всех необходимых мер, что служат прогрессу сельского хозяйства в сфере своей деятельности, и в создании всего необходимого оборудования вследствие этого…» (статья Ц).

В неофициальной обстановке инициаторы принятия этого декрета в своих аргументах шли еще дальше. Так как необходимо было показать, что реформа не помешает планам германизации, требовалось объяснить, что немецкие опорные пункты вытеснят со временем МТС в качестве центра немецкой колонизации. «Частичный переход к личным хозяйствам не помешает выполнению планов создания немецких хозяйств и немецких поселений… как только состояние сельского хозяйства и особенно процессы ценообразования стабилизируются, во главе опорного пункта можно будет поставить немецкого управляющего [Grundherr], который получит самостоятельность. Таким образом, он станет управлять 10–15 порученными ему хозяйствами, которые будут следовать его предписаниям и за чье развитие он будет нести ответственность».

На практике опорный пункт немецкого типа так и не был создан, в то время как опорный пункт типа МТС, осуществлявший контроль за экономикой и политикой, получил дальнейшее развитие и более надежно служил задачам повышения эффективности и производительности и надзора. Он укоренился в основном на Украине, где на каждую станцию приходилось от 10 до 20 общин или кооперативов с общей земельной площадью свыше 10 тысяч гектаров. Если смотреть с точки зрения человеческих качеств, то следует заметить, что «в то время как некоторые из немецких управляющих быстро осваивались со своим новым окружением и успешно выполняли свои обязанности, не было недостатка и в тех, кто с ними не справился».

В теории декрет об аграрной реформе, торжественно провозглашенный в феврале 1942 г., должен был проводиться в жизнь по единому плану во всех областях СССР, находившихся под немецкой оккупацией. Однако на практике встречалось столь много его вариаций, что стало бессмысленным говорить о единой аграрной политике. Отчасти это было вызвано «обязательными к исполнению директивами», которые принимал специальный штаб по аграрным вопросам [Sonderstab Agrar-ordnung], образованный при каждой хозяйственной инспекции. Эти директивы были различны для районов с избытком сельскохозяйственной продукции и для районов, особенно северных, с ее явным дефицитом, в частности зерновых. Имело также значение конкретное отношение чиновников на местах к специфическим проблемам, с которыми им приходилось сталкиваться и решать самостоятельно без консультаций с вышестоящим начальством. Украина имела свою концепцию аграрной реформы, отличную от Белоруссии и тылового района групп армий «Север» и «Центр». Отдельная политика проводилась в отношении Северного Кавказа и стран Прибалтики.

Украина давала основную часть сельскохозяйственной продукции, и немецкие плановики рассматривали ее как житницу Северной Европы. Она привлекала к себе особое внимание экономического штаба «Ост», и сам Шиллер наблюдал за ходом выполнения здесь аграрной реформы.

Конечно, Эрих Кох продолжал пресекать все попытки местного населения добиться большей самостоятельности. Его деятельность преследовала двойную цель, о чем он непрестанно напоминал: обеспечить рейх рабочей силой, а армию и внутренний фронт – продовольствием. Кох писал своим подчиненным: «Единственным вкладом, который местное население может внести в свое освобождение, это вернуть Германии долг, предоставив свою рабочую силу и обеспечив поставки продовольствия. Это сможет восполнить хотя бы в малой степени ту жертву, что принесла ради них Германия, потеряв своих лучших сынов… И если мы окажемся перед выбором, позволить голодать нашим соотечественникам в Германии или украинцам, мы твердо знаем, каков будет наш выбор».

«Перед лицом этих задач, – заявил Кох, – вопрос, как прокормить гражданское население Украины, не имеет никакого значения». Принимая во внимание его точку зрения и требование жестких мер для заготовки большего количества сельскохозяйственной продукции, стоит ли удивляться, что Кох считал преступным любой план передачи украинским крестьянам земли. В будущем, когда начнут прибывать немецкие переселенцы, «подобные привилегии должны быть отменены».