Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Кох открыто саботировал аграрный декрет, который был принят, несмотря на его решительный протест. На следующий год сельскохозяйственный отдел министерства оккупированных восточных территорий был вынужден признать, что действия рейхскомиссара «в течение вот уже нескольких месяцев вызывают крайнюю обеспокоенность». «Политическая линия, которую Кох проводит с самого начала своей деятельности, и особенно в последние месяцы, вступает в конфликт с политикой министерства оккупированных восточных территорий. Она может привести к ситуации, когда эксплуатация ресурсов страны, крайне необходимых для ведения войны, окажется под угрозой». Коха критиковали не за то, что он отстаивал свои взгляды, но за его действия, препятствовавшие разработке ресурсов страны, ради чего он, собственно, и трудился.

Занятый прежде всего заготовкой продовольствия, он так и не смог понять, как программа заготовок влияла на политические отношения и в итоге на получение всей сельскохозяйственной продукции. Кох был подвергнут резкой критике за свои политические взгляды, но не за аграрные аспекты своей политики. Правда, его штаб вступил в конфликт с Шиллером, который лично следил за ходом реформы на Украине. Однако по ряду политических и экономических причин сам Шиллер был сторонником постепенных преобразований сельского хозяйства, в частности на Украине.

Даже ограниченные перемены, намеченные Шиллером для рейхскомиссариата «Украина», не получили одобрения Коха. Он вынужден был принять их только под давлением. Делая вид, что он иначе формулирует декрет Розенберга, в действительности он сильно изменил его смысл. Версия Коха подчеркивала прерогативы немецкой администрации. Он отменил некоторые положения основного текста декрета, такие как право частного владения скотом. При этом он настаивал на праве немцев налагать штрафы на крестьян. Его собственные распоряжения нисколько не улучшили ситуацию.

Даже после принятия обязательных директив для рейхскомиссариата «Украина» начальник его сельскохозяйственного отдела Хельмут Кернер продолжал препятствовать их исполнению. В июне 1942 г. он зашел так далеко, что заявил протест Рикке против директивы министерства оккупированных восточных территорий, требовавшей гуманного отношения к украинскому населению. Он был убежден, так же как Кох и Даргель, что только принуждением можно заставить украинцев работать, и поэтому декрет мог вызвать «значительное снижение производительности труда у украинцев». Когда Шиллер пожаловался в Берлин на деятельность Кернера, тот всячески старался помешать ему. В итоге в апреле 1943 г. Рикке сделал ему строгий выговор за намеренную задержку в выполнении распоряжений Берлина, касавшихся проведения реформы.

Трагический, а возможно, и фарсовый аспект противостояния заключался в том, что намечаемые перемены на Украине были столь незначительны, что производили впечатление их полной бессмысленности. В 1942, первом году реформ, колхозы здесь стали называться «общинами», как это и происходило повсюду. Только «от 10 до 20 процентов» общин были выбраны для последующего их преобразования в товарищества, а затем этот показатель упал до 10 процентов. Фактически к маю 1943 г. число общин, ставших товариществами, в различных районах рейхскомиссариата «Украина» колебалось от 8 до 16 процентов. На 1943 г. было намечено преобразовать еще 20 процентов общин. К концу 1943 г., по сути завершающего года оккупации самых богатых районов рейхскомиссариата, менее чем половина земли была передана индивидуальным хозяйствам для совместной ее обработки. О последующем этапе – организации частных хозяйств – даже не было разговора. Таким образом, масштаб изменений был самым незначительным именно на той территории, которая в наибольшей степени отвечала за поставки зерна. Политики и экономисты по обоюдному согласию придерживались близорукой тактики, которая уменьшила масштабы и влияние аграрной реформы.

Дело было не только в догматическом упорстве Коха, что замедлило процесс реприватизации хозяйств на Украине. Аналогичные директивы принимались на сопредельных территориях военной администрацией. В регионе, имевшем те же самые условия, хозяйственная инспекция «Юг» (позднее известная как Дон-Донецкая) первоначально проводила ту же самую политику постепенных и зачастую чисто внешних преобразований, чья практика была идентичной практике в рейхскомиссариате «Украина».

Особая ситуация складывалась в северных областях, где наблюдался дефицит сельскохозяйственной продукции. Некоторые немецкие чиновники, такие как доктор Ваймерт, начальник особого штаба тылового района группы армий «Центр», и барон фон Врангель, прибалтийский немец, работавший в сельскохозяйственном отделе хозяйственной инспекции «Север», выступали за немедленный роспуск колхозов. Северными областями, игравшими менее важную роль в поставках продукции для рейха, управляла местная администрация. Поскольку земли здесь были менее плодородными, чем на Украине, возможное резкое снижение продуктивности в результате отмены колхозов не имело решающего значения. Для экономистов из экономического штаба «Ост» он имел скорее теоретическое значение. По свидетельству Шиллера, в Белоруссии и областях в тылу групп армий «Север» и «Центр» «ландшафт однообразный; леса и кустарники чередуются с полями и болотами. Это осложняет общинное использование земли, и оно теряет свои преимущества. В таких случаях предпочтителен раздел на индивидуальные участки».

Основные положения декрета об аграрной реформе быстро проводились в жизнь в той части Белоруссии, что находилась под гражданским управлением. Уже в апреле и мае 1942 г. первые 1400 хозяйств были реорганизованы непосредственно в 5300 товариществ, охватывавших 123 тысячи домовладений. За ними последовали другие, так что к концу года, когда на Украине только возникли первые товарищества, в Белоруссии все было закончено. Во многом там вернулись к системе чересполосицы и другим досоветским формам землевладения, чему явно способствовали сами крестьяне. В то же самое время площадь индивидуальных наделов значительно увеличилась и интенсивность их эксплуатации резко возросла.

В отличие от Украины, где засилье крайнего догматизма и террора мешало реальным переменам в сельскохозяйственных отношениях, в Белоруссии имелось больше возможностей для завершения реформы, хотя препятствий тоже хватало. Поголовье скота было незначительным, не хватало лошадей, что было следствием эвакуации и последовавшего затем хаоса. Был дефицит искусственных удобрений, и отсутствовала в достаточном количестве сельскохозяйственная техника. Принимая во внимание все эти трудности, недовольство крестьян «новым аграрным порядком» было все же разительно меньшим, чем на Украине.