Дарина Григорова - Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Евразийский проект геополитической идентичности является также реакцией на дехристианизацию Европейского Союза в смягчённом варианте. Христианская цивилизация и культура — основа основ Европы, однако же, Европейский Союз отказался придать официальный статус этому фундаментальному принципу и перешёл к мягкой политике постепенной маргинализации христианских ценностей путём внедрения неолиберальной модели мультикультуризма и отказа от его христианской модели. Если эта тенденция не изменится, то дехристианизация Европы неизбежно приведёт к деевропеизации Старого континента, поскольку высокая европейская культура представляет собой симбиоз Античности и Христианства (об этом говорят сюжеты живописи, музыки, архитектуры и т. п.). Евразийский проект — это также и реакция на дехристианизацию Ближнего Востока (в её жёстком и, к сожалению, необратимом варианте, сопряжённом с физическим уничтожением памятников древних христианских культур).

Евразийский проект — это реакция и на исламизм в его салафитском виде, в частности, на нынешнее террористическое Исламское квазигосударство [420] Организация, запрещенная в РФ. , которое составляет часть стратегии дискредитации ислама как традиционной религии, его политизации и обезличивания. Так, «интернационал» исламистов на Ближнем Востоке за несколько месяцев 2014 г. стёр с лица земли суфитские гробницы, мечети (не только шиитские, но и суннитские) — всё то, что связано с древней арабской культурой, за исключением чёрного флага; все остальные следы цивилизации, согласно официальной идеологии исламистов и политике геноцида в отношении ассирийцев и других древних народов, населявших эти земли, подвергаются уничтожению.

Подобные тенденции представляют опасность, прежде всего для России и Казахстана. В России объектом салафитского интереса является молодёжь Татарстана; в последние годы совершён ряд убийств умеренных имамов с их заменой более радикальными духовными лицами; молодые люди из разных мест обучаются в Каире и других зарубежных религиозных центрах, где приобретают специфические представления об исламе, далёком от его умеренного вида, исповедуемого в Татарстане. Чтобы остановить этот наплыв неофитов, политические действия которых непредсказуемы, Россия в дальнейшем намерена создавать исламские образовательные центры, но для этого нужно время. А для Казахстана представляет угрозу исламизм его южного соседа — Узбекистана.

Представляет интерес и вопрос о месте советской идентичности в постсоветской Евразии. Для России, Беларуси и Казахстана свойственны три различных взгляда, однако с позиций постсоветской идентичности, у них общая советская история. Россия, с одной стороны, сохранила мелодию советского гимна 1943 г.: это музыка Победы. 9 мая — священный праздник для всех россиян, независимо от их национальной принадлежности, социального положения и всего спектра политических приверженностей. Но, с другой стороны, Россия относится с опаской к своему советскому прошлому — за исключением Великой Отечественной войны — и больше не празднует 7 ноября. Этот праздник неудачно заменен отмечаемым 4 ноября Днём народного единства (единство из-за Русских маршей превращалось в свою противоположность). Этот полный отказ от 7 ноября напрасен (в новой концепции учебника истории России даже отсутствует название «Великая Октябрьская революция», которой предшествовала «Февральская революция», обе они обобщённо названы «Великой Российской революцией»).

Дата 7 ноября стала началом рождения новой общности людей, которая после 9 мая 1945 г. окончательно состоялась как советская нация, сознававшая себя нацией победителей. Поэтому отношение к 7 ноября неотделимо от отношения к 9 мая. Образ Советского Союза приобрёл привлекательность для людей Запада: советская пропаганда была очень активной и грамотной. Во многом благодаря существованию Советского Союза Западная Европа постепенно восприняла политику социального государства, но не с целью имитации, а с тем, чтобы европейцы не захотели бы иметь свой Советский Союз. Это гуманизировало Европу. Отказ, о котором идёт речь, — очередной пример чаадаевского отношения к собственной истории — сверхкритического, до крайности, до самоотречения.

Что касается Беларуси, то она в целом положительно относится к советскому прошлому: память о Второй мировой войне священна, празднуется день Октябрьской революции, а день освобождения Минска от фашистских захватчиков (3 июля) — национальный праздник.

Казахстан занимает самую умеренную позицию: пиетет к СССР, свойственный Беларуси, здесь отсутствует, но праздник 9 мая отмечается, и в то же время в Казахстане не дают угасать исторической памяти о лагерях периода сталинских репрессий. Это создание замечательных музеев, но, в отличие от Украины, Казахстану чужд комплекс жертвы: Голодомор здесь не считают геноцидом казахского народа, а рассматривают его как результат политики властей, пагубной для всех народов СССР, очутившихся в горниле коллективизации. Казахстан хорошо помнит и 16 декабря 1986 г., когда по приказу Михаила Горбачева спецназ и войска МВД жестоко расправились с многолюдным митингом казахской интеллигенции в тогдашней столице Казахстана, которая выступила против назначения первым секретарём Компартии республики ставленника Москвы, Геннадия Колбина. Не случайно день 16 декабря стал в Казахстане Днём независимости. В то же время для Назарбаева СССР — «наша бывшая общая страна» [421] Выступление Нурсултана Назарбаева в МГУ им. М.В. Ломоносова. 1994. http://yeurasia.org/nazarbaev_msu_1994/ .

Восток входит в геополитическую идентичность России, которая является евразийской, как собственный проект региональной интеграции и даже глобализации в части постсоветского пространства (прежде всего, восточной). Но, с другой стороны, геополитический вектор России обращён и на Запад, крайняя цель которого — Большая Европа от Лиссабона до Владивостока. Это пространство могло бы называться и «Большой Евразией», но в постсоветской геополитической лексике до сих пор фигурирует термин «Большая Европа», поскольку русская культурная принадлежность является европейской. В этом отношении понятие «европейская идентичность» является важным, так как после 1991 г. появился тренд, смысл которого — наличие «восточноевропейской идентичности» как вторичной по сравнению с идентичностью «центральноевропейской» или «западноевропейской».

Понятие «Восточная Европа» чисто геополитическое, связанное с советской сферой влияния в станах Восточного блока периода после Второй мировой войны вплоть до 1991 г. Не менее политизировано и понятие «Центральная Европа», которое часто транслируется в целях отрыва от «Востока» (России) белорусов и украинцев, но до настоящего времени это не прививается в отношении первых и происходит крайне болезненно для вторых. Культура — или европейская, или нет, любое другое определение с применением слов: западная, восточная, центральная и т. д. — является определением геополитическим. Что касается России, то Восток присутствует в русской культуре только в европеизированном виде (в этом отношении Восток — неиссякаемый источник обогащения русской, а через неё и европейской культуры).