Василий Христофоров - Советские спецслужбы открывают Восток

В начале 1920-х годов своим основным противником в Грозном ОГПУ именовало шейха Н. Гоцинского, вооруженные отряды которого нападали на нефтепромыслы, железную дорогу, красноармейские гарнизоны, представителей власти. От решительного выступления против советской власти Гоцинского, как отмечалось выше, удерживал Али Митаев, являвшийся членом Чеченского облревкома. Необходимо подчеркнуть, что Чеченский ревком был бессилен обеспечить безопасность Грозного и нефтепромыслов без участия Али Митаева, чем он пользовался, по мнению ОГПУ, для популяризации своего имени. Контрразведка подчеркивала, что репрессии, проведенные против населения Чечни и Ингушетии. давшие вначале успешные политические результаты, пришлось приостановить ввиду ответного усиления т. н. политического бандитизма, т. е. точечных, де-факто разбойных, нападений со стороны противников нового режима [291] «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране. Т. 1. Ч. 1–2 (1922–1923).М.: ИРИРАН, 2001. С. 973. .

По мнению сотрудников ГПУ-ОГПУ, мусульманское духовенство на Северном Кавказе представляло серьезную угрозу для безопасности региона. Контрразведка пыталась выявить связи мусульманского духовенства с турецкими эмиссарами, собирала информацию о легальных и нелегальных съездах шейхов, мулл и влиятельных лиц Чечни, на которых присутствовали, в том числе, Кайм-хаджи, Н. Гоцинский, Али Митаев и обсуждались вопросы создания в Чечне национального собрания взамен существующего строя, необходимости освобождения мусульман от советской власти [292] ЦА ФСБ России. Ф. 2. Он. 1. Д. 657. Л. 72–98. .

Архивные документы свидетельствуют, что ГПУ-ОГПУ держало в фокусе своего внимания важное в стратегическом отношении объединение «Грознефть», контролировало общественные настроения рабочих, обеспеченность их продуктами питания и предметами первой необходимости и информировало об этом Сталина, а также высшее политическое руководство СССР. Анализ архивных документов позволяет проследить динамику изменений настроений рабочих «Грознефти» в 1920-е годы.

Так, по данным ГПУ, в конце 1922 — начале 1923 гг., благодаря налаженной деятельности предприятий «Грознефти», материальное положение рабочих было удовлетворительным, а их настроение и отношение к советской власти, РКП(б) и профорганам было «вполне доверчивым» и «сочувственным». В то же время ГПУ отмечало, что взаимоотношения между рабочими и администрацией были плохими вследствие лучшего материального обеспечения вышестоящих, а также из-за злоупотреблений последних [293] «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране. Т. 1. Ч. 1–2 (1922–1923). М.: ИРИРАН, 2001. С. 344, 404, 467. .

В начале 1924 г. в СССР во всех главнейших отраслях промышленности и на транспорте шло сокращение штатов, которое затронуло и грозненские нефтяные промыслы. Как следствие, происходило снижение зарплаты, ограничение приработков и уменьшение расценок, что стало одной из серьезных причин недовольства рабочих. Уже летом 1924 г. ОГПУ зафиксировало «сильное недовольство» нефтяников на нефтепромыслах в Чеченской области и грозненских нефтезаводах. Оно выразилось в протестном движении, охватившем летом 1924 г. около 1800 рабочих. К осени на предприятиях «Грознефти» увеличилось количество трудовых конфликтов, когда рабочие выступали против администрации, хозяйственных и профсоюзных органов, причем эти настроения разделяла и часть местных коммунистов [294] Там же. Т. 2 (1924). М.: ПРИ РАН, 2001. С. 22, 25, 58, 141, 196. .

В январе 1925 г., по данным ОГПУ, поднялась новая волна недовольства, вызванная низкими зарплатами на промыслах, особенно среди тружеников низших разрядов, которые указывали на невыполнение коллективных договоров [295] Коллективный договор — соглашение, заключаемое профессиональным союзом как представителем рабочих и служащих с одной стороны и нанимателем с другой, которое определяет условия труда, найма для отдельных предприятий, учреждений и хозяйств или группы таковых и содержание будущих личных (трудовых) договоров найма. Коллективные договора совершались в письменном виде и подлежали обязательной регистрации в органе Народного комиссариата труда, причем последнему предоставлялось право отменять договор в части, ухудшающей положение рабочих и служащих по сравнению с действующим законодательством о труде. по снабжению рабочих. С марта 1925 г. начался усиленный уход рабочих с промыслов «Грознефти» (особенно ключников и буровых мастеров) в «Азнефть». Для того чтобы их удержать, в местной печати было объявлено, что уезжающие в Азербайджане приниматься на работу не будут. Рабочие рассматривали это заявление как давление на них со стороны власти, но исход не прекратили. Недовольство усугублялось отменой спецодежды, плохими жилищными условиями и сокращением до 2 тыс. сотрудников в связи с тяжелым финансовым положением предприятия.

Заработок рабочего не превышал 42 руб. в месяц, а в мае 1925 г. с сокращением сдельщины [296] Сдельщина — система организации труда, при которой труд работающих расценивается по количеству и качеству проделанной работы. ежемесячный доход уменьшился до 38 руб. В ноябре — декабре 1925 г. недовольство малыми заработками охватило 60 % буровых рабочих на старогрозненских нефтяных промыслах. Их заработок не превышал 35 руб. в месяц, не хватало спецодежды.

При этом профсоюзы воспринимались людьми, занятыми на производстве, как формальные органы, занимавшиеся исключительно выполнением циркулярных распоряжений высших инстанций, созывом собраний и взиманием отчислений. Рабочие не верили в работоспособность профорганизаций, отмечая, что они не вникали в производство и жалобы рабочих оставались без последствий [297] «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране. Т. 3. Ч. 1–2 (1925). М.: ИРИ РАН, 2002. Ч. 1. С. 428; Там же. Ч. 2. С. 677. .

В декабре 1925 г. на XIV съезде ВКП(б) был взят курс на индустриализацию и поставлена задача превратить СССР в страну, производящую машины и оборудование. Ведущую роль в деле индустриализации страны играли специалисты в областях промышленного строительства, конструирования и эксплуатации оборудования, большинство из которых получило образование еще в царской России или за границей, а потому априори воспринималось советскими властями как «буржуазные специалисты» (спецы). На первых порах становления тяжелой промышленности они были востребованы, но при этом находились под особым контролем государства, в том числе органов госбезопасности, и выступали удобным объектом дискредитации, на который можно было переложить ответственность за технические происшествия, ошибки и недостатки, возникавшие в процессе индустриализации [298] Соответствующий сигнал об отношении к «буржуазным специалистам» был подан 13 января 1927 г. И. Сталиным в его заявлении о мерах борьбы с террористическими актами на хозяйственных предприятиях и о необходимости разоблачать вредителей из их числа. 28 февраля 1928 г. на места была разослана соответствующая телеграмма, подписанная заместителем председателя СНК СССР А. Андреевым, и ОГПУ приступили к выявлению и разоблачению «контрреволюционных вредительских организаций», которым, как отмечалось в документах, «удалось проникнуть в наиболее важные командные органы во все звенья управления промышленностью, начиная с органов ВСНХ, Госплана, кончая заводоуправлением и цехом». В марте 1927 г. Г. Ягода призвал сотрудников ОГПУ «всемерно усиливать меры по выявлению массового вредительства, контрреволюции» (См.: История страны в документах архивов ФСБ России: сборник статей и материалов. М.: Издательство Главного архивного управления города Москвы, 2013. С. 162–163). .