Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Вы очень молодым попали в атмосферу ЦДЛ и в руководство писательской организации. Какое впечатление произвёл на вас Союз писателей 80-х годов?

– Конечно, для меня, мальчика из простой рабочей семьи, из заводского общежития, жизнь писательской богемы была новым опытом. Я в неё погрузился не без удовольствия, но всегда понимал: это пена. Больше наблюдал со стороны. Хотя было довольно интересно.

– Сергей Владимирович Михалков назвал вас «последним советским писателем», это так?

– С Михалковым была такая история. Он всех поддерживал, всем помогал и написал письмо в ГлавПУР с просьбой всё-таки дать разрешение напечатать «Сто дней до приказа». Ему позвонили и говорят: «За кого вы просите, это же махровый антисоветчик!» «Да какой он антисоветчик, вы что, спятили, что ли? Поляков вообще, может быть, последний советский писатель!» И оказался прав. Действительно, я принадлежу к тому поколению, которое формировалось как «советские писатели».

– Вас сейчас не обижает такая формулировка?

– Нет, наоборот, в своих книгах я стараюсь честно изображать то время. Все мои романы семейного цикла «Замыслил я побег…», «Грибной царь», «Гипсовый трубач» и «Любовь в эпоху перемен» содержат главы, где речь идёт о советском периоде жизни героев. Понять то, что случилось с человеком после 1991 года, можно только узнав, что он делал до 1991 года. В новом романе «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» действие происходит осенью 1983 года, при Андропове. Мне та эпоха очень интересна. Я сейчас пишу цикл рассказов о советском детстве, попросту оболганном некоторыми моими коллегами по цеху.

– Что читает и перечитывает последний советский писатель и классик?

– Я параллельно читаю всегда несколько книг. Перечитываю кого-то из хороших поэтов. Недавно перечитал сборник Евгения Блажеевского, моего ровесника, который, к сожалению, рано умер. Читаю книгу по русскому расколу, дочитываю «Иисуса Христа» владыки Илариона. Кстати, очень систематизирующая книга. Периодически читаю прозу. Беру с полки, например, Боборыкина или Пантелеймона Романова. Люблю Катаева, который очень сильно повлиял на современную литературу. Вышло несколько книг о нём. Очень хороша книга Сергея Мнацаканяна «Великий Валюн – очевидец столетия», автор в юности знал своего героя и многих лиц из его окружения. Потом появился огромный том Вячеслава Огрызки, это скорее большая подборка архивных материалов, порой редчайших и удивительных. Наконец, вышла книга Сергея Шаргунова в серии ЖЗЛ. Такой интерес молодого автора к судьбе мастера отраден.

– А ЖЗЛ-овская книга о вас вам понравилась?

– Она собственно не обо мне, а о нашем времени и моём поколении. Многие вещи приходилось объяснять: ведь человек, которому меньше сорока, просто не поймёт, почему из-за какой-то повести про армию возбудилось всё Министерство обороны. Автор Ольга Ярикова проделала колоссальную работу, пошла путём тщательной реконструкции эпохи, но за счёт этого книга утяжелилась. Может быть, когда-нибудь при переиздании её сократят… А сейчас в АСТ выходит новая книга обо мне – доктора филологических наук, зав. кафедрой современной литературы филфака МГУ Михаила Голубкова. Это в известном смысле коллективный труд семинара по современной российской литературе.

– Какой у вас круг общения? Остались ли друзья юности?

– Я в отношениях с людьми очень консервативен. Если человек какими-то поступками не огорчил меня, что бывало, то я с ним дружу всю жизнь. Общаюсь с теми, с кем мы когда-то ходили в литобъединение, с кем работали в «Московском литераторе» и в «Смене». У меня как раз новых друзей не так много. Я постоянен. И в семейной жизни тоже. Как женился в 1975 году, так и живу с одной женой. Для многих писателей это не характерно. С дочерью Алиной я очень близок. Она сейчас известный блогер, и гораздо более радикальный, чем я. Внуки заканчивают школу, литературных наклонностей я у них пока не вижу.

– Активны ли вы в Интернете, в соцсетях?

– У меня есть сайт, фейсбук, а в соцсетях я не сижу. И вообще считаю, что это дело очень опасное: колоссальный и порой бессмысленный расход времени и умственной энергии. У меня был один очень хороший сотрудник в «Литературной газете», он прекрасно писал. Потом на какое-то время от нас ушёл в интернет-издание. А потом вернулся, но его как подменили. Слова в газету из него не выжмешь. Я сначала никак не мог понять, в чём дело. А потом совершенно случайно выяснил: он целыми днями сидит в Интернете и ежеминутно на всё реагирует в соцсетях, буквально выгорая. Он как журналист на этом закончился.

– Вам чего-то не хватает сейчас в жизни?

– Всегда чего-то не хватает. Мне справедливости не хватает – во всех сферах. Я остро реагирую на социальную несправедливость. Не понимаю, как можно учителям платить копейки, особенно провинциальным, а какой-то клавиатурный клерк в госкорпорации получает огромную зарплату. На Соловках почтальону платят 7 тыс. рублей, а вип-почтмейстер получил годовой бонус 70 миллионов, помимо зарплаты. Я не понимаю, как можно отметить очередной юбилей фанерной эстрадной звезды на уровне национального праздника, а Юрия Бондарева, писателя-фронтовика, забыть поздравить с 95-летием! И такой несправедливости у нас, к сожалению, очень много. В литературе мне тоже не хватает справедливости, я вижу, что абсолютно бездарные тексты обвешивают с ног до головы какими-то премиями, а достойная литература остаётся без внимания. Но время всё расставит по своим местам, я в этом уверен.

– Юрий Михайлович! В интервью в честь Вашего юбилея прежде всего хочется поговорить о Вас, о Вашем творческом пути. Вы человек универсальных дарований, которому подвластны все литературные жанры. Легко ли Вам было в ходе литературного становления переходить от поэзии к прозе, от прозы к публицистике и совмещать всё это с научной работой (написанием диссертации) и редакторской деятельностью? Какое из занятий наиболее «Ваше», Вам по сердцу, чем более всего хотите заниматься в ближайшие годы?

– Вряд ли меня можно назвать человеком универсальных дарований, ведь есть другие образцы, удивительные. Например, журналист газеты «Правда» Егор Гайдар стал экономическим реформатором, а профессиональный комик Владимир Зеленский работает ныне президентом Украины… Мои же способности так или иначе сосредоточены в литературной сфере. Что же касается разнонаправленности, то замечу: все серьёзные литераторы пробовали себя (часто успешно) в самых разных формах и жанрах. Пушкин, Гоголь, Тургенев, Катаев сочиняли и стихи, и прозу, и публицистику, и пьесы, и научные статьи, в разные периоды жизни отдавая предпочтение разным жанрам. Противоречия тут никакого нет. Думаю, композитор, сочиняющий исключительно симфонии, выглядел бы странно. Вполне логично, что молодой поэт Юрий Поляков в 1981 году написал диссертацию о своём ровеснике поэте Георгии Суворове, погибшем при освобождении Эстонии. А редакторской работой занимались в той или иной степени почти все серьёзные литераторы. Пушкин в 1830 году плотно редактировал «Литературную газету», хотя выволочки от Бенкендорфа получал бедняга Дельвиг. Не могу сказать, что и моё 16-летнее пребывание на посту главного редактора «ЛГ» было безоблачным. Переход от одного жанра к другому чаще всего диктуется спецификой темы и задачами, поставленными автором перед собой. Стихи и проза – это отложенное влияние на общество. Публицистика – своего рода «прямой массаж сердца». Думаю, в ближайшие годы, как и в предыдущие, я буду распределять своё усердие между прозой, драматургией и публицистикой.