Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Юрий Михайлович, расскажите о Международном фестивале современной русской драмы «Смотрины».

– Наш фестиваль называется «Смотрины», потому что спектакли ставят, чтобы их смотрели. А многие современные постановки скучны, оскорбляют нравственность и зрителей. Часто представляют собой театральный эксперимент на грани безумия. Нормальному человеку сложно понять то, что делает в МХТ им. Чехова – при участии Табакова – Богомолов ( спектакль «Идеальный муж». – Ред. ).

Эта идея давно витала в воздухе. Так складывалась в нашей стране последние четверть века культурная политика, что государство традиционно поддерживало (видимо, в противовес советскому наследию) экспериментально-провокативную драматургию. Власть сделала – через фестивали «Новая драма», «Золотая маска» – это направление главным.

В результате у нас не стало современной драматургии, которую можно ставить на большой сцене. Выросло два поколения авторов, пишущих пьесы, которые годятся только для маленьких залов: мат и физиологические отправления на сцене не все выносят. Также далеко не всем нравятся бессюжетные произведения.

Есть среди этих спектаклей те, за которые даже можно премию на каком-то заграничном фестивале получить.

Но таких театральных постановок, которые включают в репертуар, потому что публика их постоянно хочет смотреть (как это было с пьесами Розова, Арбузова, Володина, раньше – Булгакова, Эрдмана, Катаева), сегодня почти нет. Потому что власть традиционное направление не поддерживала. В репертуарах значительной части государственных театров современные пьесы вообще отсутствуют. В том же «Современнике» спектаклей по пьесам современных русских драматургов вообще нет.

– Представители «новой драмы» выступают за полное упразднение репертуарного театра!

– А почему? Певцу со слабым голосом всегда кажется, что в зале плохая акустика. Они, авторы «доаристотелевской драмы», не могут написать то, что взволнует зрителя, а значит – задержится в репертуаре. Вместо того, чтобы писать хорошо, они стремятся упразднить репертуар.

Когда человек не способен талантливо изобразить на холсте кувшин с яблоком, он объявляет себя абстракционистом. Сложно ведь проверить, почему он – абстракционист. То ли этот художник перерос фигуративную живопись, то ли, наоборот, не дорос до неё. Как правило новаторство, включая «новую драму», – следствие неумения. Сколько раз я на спор предлагал… Вы говорите, что так пишете, потому что переросли аристотелевскую драму. Ладно, один раз напишите – для пробы – аристотелевскую драму, такую, чтобы её поставили в репертуарном театре, чтобы зрители на неё ходили. Мне-то написать пьесу в стиле «новой драмы» – три дня работы. Предлагал пари конкретным людям. Не написали, не умеют!

– Теперь появился фестиваль традиционной драмы.

– Да, многие поняли, что он нужен. Министерство культуры выделило деньги. По сравнению с бюджетом «Золотой маски» – смешные. Но, если тратить на то, на что дают, а не пилить, – вполне хватает.

«Смотрины» будут проходить ежегодно. В 2016-м мы планируем привезти порядка десяти-двенадцати спектаклей (как и в этом году) из разных городов России, ближнего и дальнего зарубежья. Также покажем две-три постановки, идущие в московских театрах. Главное условие участия – пьеса современного автора, пишущего на современные темы, тяготеющего к традиционному пониманию театра и назначения искусства. «Самовыраженцев» просим не беспокоиться.

– Первый, прошедший в ноябре, фестиваль посвящён вашему творчеству. Почему именно пьесы Полякова стали в этот раз центром внимания?

– Мне просто предложили показать пример, поскольку я один из тех немногих авторов, кому удалось пробить стену, выстроенную «Золотой маской» и «Новой драмой» вокруг театра: спектакли по моим пьесам идут в самых разных театрах. Ведь наши оппоненты утверждают: драматургия никогда уже не будет собирать большие залы. Министерству культуры постоянно внушали: народу на «Смотринах» будет мало. Но в МХАТе им. Горького, Театре сатиры, Театре Российской армии и Театре «Модерн», где в рамках фестиваля шли спектакли по моим пьесам, о недостатке публики говорить не приходилось.

– Сегодня можно уже говорить о том, что внутри театрального сообщества накопились противоречия?

– Да, «Золотая маска» всегда отмечала как правило только экспериментально-провокативную драматургию и спектакли так называемого режиссёрского театра. А поиски в традиционном формате… Есть искусство просвещающее, доставляющее эстетическое наслаждение. Но «Золотая маска» его замечать отказывалась. Для этой премии существует только эксперимент, эпатаж, протест, депрессия. Круг интересов сузился до нескольких имён.

Сегодня восстала сама театральная общественность, которой это надоело. Если человек очень хорошо, тонко ставит Чехова, но три сестры у него, обсуждая барона, не подмываются, сидя на биде, то вроде как уж и нет режиссёрского мастерства! «Литгазета» давно и резко критикует «Золотую маску», но пока сами люди театра не осатанели от этого высоколобого кретинизма, никакого движения не наблюдалось. Последней каплей стал новосибирский скандал, когда Христа отправили в бордель!

– Речь о спектакле «Тангейзер» в Новосибирском театре оперы и балета. Эту постановку из репертуара изъяли, директора сняли.

– Кажется, да. Но сначала предлагали доработать.

– В день открытия фестиваля «Смотрины» видел спектакль МХАТа им. Горького по вашей пьесе «Как боги». Юмор и сатира, присутствующие в ваших произведениях, по-моему, в адекватной дозировке, в этом спектакле, как мне показалось, приглушают проблему, идея тонет во взрывах хохота…

– Я реалист, стараюсь целокупно воспроизводить нашу жизнь, а в ней трагическое, комическое, драматическое переплетено. Но когда это проза, мои повести и романы, читатель получает это смешенье комического и трагического в моей дозировке. В театре же есть ещё трактовка постановщика, актёрское понимание роли. Роль, скажем, комическая или даже гротескная, а артист своей энергетикой придаёт ей трагизм. И наоборот.

Я писатель с чувством юмора. А есть прозаики, начисто его лишенные. Я как-то дал Распутину почитать мой «Демгородок», над которым тогда, в середине 90-х, вся страна смеялась. На следующий день спрашиваю: «Валентин Григорьевич, удалось полистать?» А он и говорит: «Да нет, Юра, я вашу книжку не полистал, внимательно прочитал. Всю ночь не спал… Вот скажите мне, почему вы в этой книге всё время смеётесь? Ведь Россия же гибнет!» Всё зависит от точки зрения!