Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Разрушена не только система «толстых» журналов, отсутствует прежняя система критики, которая достаточно объективно судила: если появлялась талантливая вещь, её отмечали. Произошло полное размывание литературных критериев, нарушена экспертная конвенция: не выдавать чёрное за белое. Лживая критика обслуживает издательские проекты, а не литературный процесс. Уравняли графоманов с серьёзными писателями. О каком-нибудь графомане, которого прежде не взяли бы даже в литобъединение Петелинской птицефермы, рассуждают так, будто он и в самом деле писатель.

Но на читательском уровне отсев идёт. Графоманию можно издать, но она не переиздаётся. Дали кому-то «Букера» или «Большую книгу», а люди то что отмечено премией не читают и не покупают. Поэтому-то никто, если спросить, и не знает, кому дали «Букера», кому «Большую книгу». Наградили – и забыли. С другой стороны, если автор написал роман в русской традиции, и там присутствуют патриотические мотивы, «Большая книга» и «Букер» ему точно не светят. Там привечают только своих.

Сегодня неизвестный автор может, конечно, и в «толстый» журнал рукопись отдать, но у них не только мизерные тиражи, но и жёсткая цензура. Так называемый «Журнальный зал» ( литературный интернет-проект, представляющий деятельность «толстых» литературно-художественных журналов. – Ред. ) – проект либеральный, следовательно, дискриминационный. В России либералы либералами только называются, на самом деле это тоталитарная секта. Вот, например, знаменитый журнал «Москва», когда-то открывший читателям «Мастера и Маргариту», он в «Журнальный зал» не допущен. Русью пахнет…

– Так что же литературному неофиту делать? Как сегодня способному сочинителю пробиться к читателю?

– Если есть талант, дело небезнадёжно. Мне достаточно две страницы прочитать, чтобы понять, талантлив человек или нет. И мы таких авторов в «Литературной газете» поддерживаем. Из самотёка у нас очень много публикуется. Но дар – редкость. Везде, и в литературе тоже. Поверьте, на сто рукописей максимум одна содержит искру таланта.

Тем не менее стоящие произведения доходят до читателя. Конечно, можно не дожить до момента, когда тебя, наконец, поймут. Но никто никогда и не обещал, что сразу лавровый венок нахлобучат. Почитайте биографии классиков – Достоевского, Чехова, Некрасова. С ними сразу стали носиться? Нет. Чехову, правда, повезло, Григорович его достаточно рано заметил. Некрасов поголодал. А Достоевского и вообще чуть не казнили. Многие русские талантливые писатели подолгу мыкались. Я не говорю, что это хорошо, но так было… Неизвестному автору в наше время, если по-другому не выходит, лучше всего самому издать свою первую книгу.

– Писатель Прилепин считает, что самостоятельно и за свой счёт издавать книги не стоит, потому что никому они не нужны…

– Хорошо Прилепину с его родственными связями в верхах…

– Вы имеете в виду Владислава Суркова?

– А у него разве ещё кто-то есть? Не знал… А если у литератора таких связей нет? Первую книгу, которую ты можешь разослать, дать на отзыв, подарить понимающим людям, почему бы и не издать самому? Можно это сделать недорого, если без золотого обреза и обложки из телячьей кожи. Лучше, конечно, если издатель рискнёт или меценат раскошелится. А если нет? Ничего предосудительного в «самиздате» не нахожу. Многие замечательные русские писатели XIX века издавали первые свои книги за собственный счёт.

– Есть современные российские авторы, которых вам интересно читать?

– Вера Галактионова. Есть такой оригинальный прозаик. Считаю, недооценён Владимир Личутин. Такого языка ни у кого сейчас нет. Любопытный писатель – Юрий Козлов. Владислав Артёмов. Сергей Алексеев. Михаил Тарковский. Если говорить о раскрученных, Александр Терехов пишет талантливо, но слишком уж снисходителен к себе.

А, по сути, большинство нынешних литературных знаменитостей – это какая-то юношеская паралимпиада. Я иногда открываю какого-нибудь лауреата «Букера» или «Большой книги» и вижу: человек не то что роман написать не может, он ещё фразу строить не умеет, без слова «который» сложного предложения построить не способен! Представьте композитора, сочиняющего симфонию, не овладев гаммами… Смешно.

– Максим Кантор, Борис Акунин (можно было бы назвать ещё несколько имён) живут и творят, вкушая радость европейских пейзажей. Вы – известный писатель. Почему предпочитаете напряжённую редакционную жизнь, московскую суету спокойному существованию в комфортном климате?

– Несколько причин. Первая – у меня такой темперамент. Я не только писатель, но и общественник. Я заряжаюсь от жизни. А она всё время меняется. Отошёл в сторону – и уже плохо понимаешь происходящее. Вторая причина – я пишу реалистическую литературу. Я вынужден сверять то, о чём пишу, с реальностью. Зачем Акунину российская жизнь? Он пишет литературные ребусы а-ля Честертон на мотив придуманной дореволюционной России. Книги Кантора – это не художественная литература, а интеллектуальная игра. Такие книги где угодно можно писать. На Марсе.

Те писатели, традиции которых я по мере сил продолжаю (Бунин, Чехов, Булгаков) – были кровно связаны с российской действительностью и страшно страдали, если судьба отрывала их от Родины. Кто-то, как Алексей Толстой и Куприн, вернулся, кто-то, как Бунин, не смог. Но они от этого страдали. Русскому писателю в отрыве от России творить трудно. Довлатов не страдал, да он меня никогда и не трогал.

Скажу прямо: я русский писатель. У нас неполиткорректно на эту тему высказываться. Мы вроде как русские по умолчанию. Конечно, по своей гражданской принадлежности, по государственно-патриотическому сознанию мы – россияне. Среди россиян есть аварцы, якуты, евреи, коми, калмыки, татары, ассирийцы, более сотни народов… Но есть, знаете, ещё и русские. Я из них. У нас свой взгляд на многое, и он отличается от других. Нет, он не лучше, просто иной. Это нормально: Бог создал наш мир многоплеменным и многоязыким. Можно изъять графу из паспорта, но изъять национальный характер, который первым делом и отражается в литературном слове, из словесности невозможно. Нельзя быть в своих книгах русским по умолчанию.

15 лет назад, 19 апреля 2001 года, главным редактором «Литературной газеты» стал Юрий Поляков. Впрочем, наш разговор далеко перешёл границы этой темы. Мы говорили о творчестве, политике и просто о жизни. А начали со старейшей в России газеты, которой скоро исполнится 87 лет. Если же вести отсчёт от издания Антона Дельвига и Александра Пушкина, то «ЛГ» и вовсе без малого два столетия!