Ксения Кнорре Дмитриева - Найден, жив! Записки о поисковом отряде «Лиза Алерт» [litres]

Настоящая масштабная поисковая операция очень похожа на полноценную войсковую. Даже язык, который не обманешь, говорит о том же: «операция», «штаб», «зачесать», «отработать», «взять задачу», «пробить/разведать просеку», «эвакуировать» и так далее.

В штабе поиска сидит координатор, который всем руководит. У него есть штабные помощники, есть (боевые) группы, которые уходят в лес и возвращаются оттуда. Перед ним разложена огромная карта, и он что-то рисует на ней, подчеркивает и зачеркивает, отмечает, ставит пометки: «след», «ботинок», «пакет». Вокруг него – связист, картограф, толпы людей в камуфляже, все деловые, все снуют туда-сюда, все время что-то происходит, трещат рации, звонят телефоны. Приезжают и уезжают машины с военными, спецтехникой, оборудованием для связи, прилетают вертолеты с начальством в погонах, ставятся штабные палатки, валит из полевой кухни пар в синее безоблачное небо…

И вся эта махина – ради того, чтобы найти живым потерявшегося человека.

Это настоящая боевая операция, на адреналине и часто со вполне ощутимым посттравматическим синдромом. Правда, здесь, в отличие от войны, все участники этого боя гарантированно останутся в живых. И, возможно, спасут живым того, ради кого они сюда съехались, слетелись, собрались.

Но это – война. Каждый день война со временем, с обстоятельствами, равнодушием, халатностью, и чем дольше ты в отряде, тем больше живешь с ощущением, что ты на фронте или в прифронтовой зоне – рядом бьются твои товарищи, а ты подтаскиваешь им боеприпасы и, пригибаясь под огнем, забираешь сводки и получаешь кадры фотохроники или сидишь за компьютером «на большой земле», не отрывая трубку от уха: обеспечиваешь информационную поддержку, организуешь помощь на воде и с воздуха и так далее.

Может, то арбатское чудо, перепоясанное веревкой, действительно было предсказателем?

Восемь человек, московская команда, вылетает на поиск девятилетней Лизы в Саратов. Катя-Кошка – координатор, один из лучших в отряде по поиску детей, с ней регистратор, опытные старшие поисковых групп, я.

Кидаем клич в соцсетях – планируем вылет, если кто-то готов купить нам билеты, будем очень благодарны, потому что альтернатива у нас – только за свой счет, так как ни одна из трех авиакомпаний, готовых бесплатно предоставлять нам билеты, в Саратов не летает.

Нам немедленно начинают звонить и писать неравнодушные люди: кто-то готов выкупить билет, один или несколько, кто-то готов с кем-то объединиться, чтобы купить нам билет вскладчину. Моя дорогая вечная помощница Катюша, мой личный спасатель и незаменимый человек в группе СМИ, встает на билеты, разбирает звонки, созванивается, собирает с нас данные, ищет нужный рейс, разбирается с покупкой, и вот к вечеру у нас на руках восемь билетов в один конец плюс 16 желающих оплатить билеты для остальных вылетающих.

Поздно вечером встречаемся в аэропорту, проходим регистрацию, идем на посадку. Мы в оранжевых жилетках и флисках, в наших поисковых костюмах с надписями «Лиза Алерт». Пассажиры саратовского рейса смотрят на нас, понимая, кто мы и куда летим: о поиске знает весь город. К нам подходят, задают вопросы, желают удачи…

Заходим в самолет, рассаживаемся. Я запихиваю рюкзак на верхнюю полку, убираю куртку и с комфортом располагаюсь на сиденье. Посадка окончена, дверь закрыта. Я встаю, прогуливаюсь по салону, смотрю, где наши, как устроились, возвращаюсь обратно. Самолет еще стоит возле рукава, но вот-вот поедет. Рядом со мной два свободных места, и я успеваю пожалеть, что лететь всего час с небольшим, потому что это отличная возможность поспать.

Сзади вдруг звонко щелкает застежка ремня безопасности, и по проходу в направлении кабины пилотов неожиданно и быстро проходит Кошка.

И я сразу понимаю, что мы никуда не летим.

Кошка говорит несколько слов стюардессам, поворачивается к нам и глазами показывает: выходим. Мы быстро встаем, достаем с полок вещи, надеваем куртки, для нас разблокируют дверь, и мы выходим из самолета. Обернувшись напоследок, я успеваю увидеть глаза… много глаз. Все смотрят на нас. Кто-то спрашивает:

– Нашли?

Остальные и так видят ответ. Некоторые по нашим лицам пытаются прочитать, нашли живой или нет, но, кажется, почти все понимают, что нет.

Потом мы долго стоим в рукаве и ждем, когда капитан, стюардессы и службы аэропорта решат вопрос с нами. Одна из стюардесс не отрываясь вглядывается в наши лица. Переводит взгляд с Саши на Наташу, с Наташи на Алексея, с Алексея на Рому, с Ромы на Нину, с Нины на Володю, с Володи на Катю, с Кати на меня. Когда она доходит до меня, я вижу, что она почти плачет. Я ничего не могу сказать ей даже глазами – до официального сообщения Следственного комитета и полиции мы можем говорить только о том, что поиск остановлен, – поэтому спокойно и дружелюбно выдерживаю ее взгляд. Но то, как мы все стоим и молча смотрим друг на друга, красноречивее любых слов. Она резко отворачивается и уходит в самолет. Нас наконец пропускают, мы берем рюкзаки, сумки с оборудованием, уже не нужные карты и по длинному рукаву идем в пустое здание аэропорта.

В первый раз я увидела его на осенних учениях четыре года назад.

Естественно, мне сразу сказали, кто это. Впрочем, я и сама уже догадалась – было в нем что-то такое, что сразу заставляло предположить, что это – руководитель отряда. Возможно, реакция на него окружающих: как только он приехал, все сразу встрепенулись, повеселели, потянулись к нему, все пошло в каком-то другом ритме, с другим настроением. Не зная его и будучи вообще новичком в отряде, пока еще плохо понимающим, зачем я, собственно, здесь, что меня сюда привело и останусь ли тут надолго, я наблюдала за ним со стороны, отмечая журналистским взглядом и улыбчивость, и энергичность, и драйв, на которых – в этом я уверена до сих пор – наполовину держится отряд.

Тогда, на учениях, я, разумеется, прилежно проходила учебные этапы, а также робко пыталась донести свои предложения по эффективному использованию меня в отряде – нет, конечно, не до него, но и он, как потом оказалось, узнал.

Во второй раз я его увидела на городском поиске подростка. Тихим осенним вечером, почти ночью, мы стояли небольшой группой посреди московского спального двора, ждали координатора, болтали о чем-то. Подъехал он, и я снова увидела этот поразительный эффект – как все и всё меняются в его присутствии, подтягиваются, собираются, как бы стараются соответствовать, как живущая в нем энергия организует под себя время и пространство, как он, глубоко внутри себя убежденный, что может все, заражает этой уверенностью окружающих и, видимо, мироздание.