Тайный адвокат - Ложные приговоры, неожиданные оправдания и другие игры в справедливость

На фоне всех этих негодований никто даже и не думает напомнить о нашей давней традиции сажать в тюрьму невиновных, примеры которой так и вертятся на языке: Бирмингемская шестерка [11]  Шестеро ирландцев, приговоренных к пожизненному заключению за взрывы в пабах Бирмингема в 1974 году. Спустя шестнадцать лет их отпустили после пересмотра дела. , Гилфордская четверка [12]  Та же история, только в пабах Гилфорда. , Кардиффская тройка [13]  Таких было даже две – в 1987 и 1988-м в Кардиффе две группы людей из трех человек были поочередно ошибочно осуждены за убийства. . Достаточно было лишь пересмотреть все эти дела, и невиновные люди были отпущены на свободу, и все благодаря юридической помощи, субсидируемой государством. Ну и, конечно же, от очередного министра юстиции никогда не услышишь, чтобы тот объяснил общественности, что даже когда огромные суммы из государственной казны тратятся на осуждение виновного растлителя малолетних, не способного возместить потраченные на него деньги, эти деньги все равно потрачены на благое дело – это та цена, которую нужно было заплатить для проведения честного суда, по результатам которого можно было бы не сомневаться, что мы гарантированно упекли за решетку нужного человека.

То, что изначальная цель расходов на юридическую помощь населению заключается в защите невиновных и наказании гарантированно виновных, государство всячески старается утаить от общественности – судя по всему, из-за боязни волны возмущения против урезания расходов на юридическую помощь, которая непременно бы прокатилась, будь вся правда про эту помощь обнародована. С точки зрения политиков, гораздо проще пугать людей искаженными цифрами и байками про жирных котов, чем открыто обсудить вопрос по существу. Что приводит нас к следующей части данного мифа.

Тут уже возникает небольшая неловкость, потому что, боюсь, нам придется затронуть неприятный вопрос, касающийся зарплаты барристеров, так как в повышении расходов на юридическую помощь все чаще обвиняют в первую очередь сосущих общественную кровь адвокатов. Факты, опять-таки, всю эту раскрученную ложь разоблачают. В то время как суммарные расходы на юридическую помощь по уголовным делам действительно продолжали расти до середины двухтысячных, достигнув своего пика в 1,19 миллиарда фунтов в 2004–2005 годах, главным образом это объяснялось всплеском количества уголовных дел, поступающих в суд. В период с 1997 по 2008 год лейбористское правительство сформулировало более 3600 новых преступлений – почти по одному преступлению в день (7). Уголовно-процессуальное право в этот период между тем все усложнялось, так как правительство бесстыдно шло на поводу у каждого искажающего действительность комментария СМИ о «мягкотелых судьях» и «нарушенных законах». Так как уголовные процессы стали более многочисленные, сложные и затянутые, росли как бюджет Королевской уголовной прокуратуры, так и расходы на юридическую помощь, причем первый куда заметнее вторых (8). В 2007 году комитет Палаты общин по конституционным вопросам выслушал показания о том, что значительное увеличение расходов на юридическую помощь в Королевском суде главным образом объяснялось увеличением объема рассматриваемых дел, вызванным, в свою очередь, введением новых уголовных преступлений, и постановил, что «средняя сумма, расходуемая на одно дело, не была значительно увеличена» (9). Таким образом, рост стоимости субсидируемой государством юридической помощи был связан не с тем, что жирные коты-адвокаты все усерднее доили налогоплательщиков, а из-за увеличения объема возбуждаемых государством уголовных дел. Причем все эти цифры, стоит повторить, отражают лишь общий доход без вычетов. Они неизменно включают в себя большую долю НДС и других налогов, которые отправляются обратно в государственный бюджет. Фирмы, специализирующиеся на субсидируемой государством юридической помощи, на чьи счета поступают миллионы фунтов стерлингов ежегодно, не кладут эти деньги в карман в виде чистого дохода – они расплачиваются ими с персоналом, оплачивают аренду и другие повседневные расходы, связанные с ведением бизнеса. Эти шокирующие цифры в таблоидах – когда они демонстрируют фотографии королевских адвокатов в своих церемониальных париках, сопровождая их колоссальными таблицами с доходами, – как правило, отражают многие годы работы, на получение денег за которые, из-за присущих уголовным делам задержек и неэффективной работы агентств по оказанию юридической помощи населению, могут уйти годы.

На самом деле, к тому времени, как государство аргументировало проводимые им сокращения в 2011 году, эти жирные коты, напротив, тощали на глазах. Что приводит нас к следующему вопросу: сколько зарабатывают барристеры по уголовным делам? Буду с вами откровенен: судя по всему, было бы справедливо сказать, что в 1980-х годах субсидируемая государством юридическая помощь была действительно той еще кормушкой. Я говорю «судя по всему», так как не могу судить по собственному опыту, однако старшие коллеги с трудом сдерживают слезы, ностальгируя о былых временах, когда за свою работу адвокаты получали почасовую оплату, и налоговики пропускали завышенные оценки, словно заскучавший подросток-парковщик.

– Было время, – как-то раз проворчал мой умудренный опытом оппонент по суду, высчитывая свою дневную ставку, – когда по таким мелким делам, как это, можно было взять сумму из воздуха, влепить ее в счет, а затем купить себе домик с террасой где-нибудь на севере, чтобы читать лекции студентам.

Не он один делился подобными теплыми воспоминаниями. Раньше в уголовном праве действительно царили деньги.До той степени, что мои предшественники действительно доили, а некоторые даже чуть ли не злоупотребляли щедростью государства в отношении оплаты юридической помощи, из-за чего профессия юриста и обросла подобной репутацией.

Вместе с тем юридическая практика в мире уголовного права двадцать первого века – это уже совсем другая история. По состоянию на 1997 год, по основной массе дел защите платили, исходя из урезанной схемы «дифференциальной ставки», в соответствии с которой гонорар рассчитывался по мудреной формуле, учитывающей разновидность рассматриваемого дела, количество страниц предоставленных доказательств и длительность судебных разбирательств в днях. Не имело никакого значения, сколько работы ты проделывал на самом деле . Таким образом, когда попадался сложный или уязвимый клиент, на общение с которым приходилось тратить по несколько часов до и после судебных заседаний, либо в случае возникновения запутанной юридической проблемы, требующей нескольких дней изучения и многих часов, потраченных на набрасывание и оттачивание письменной юридической аргументации, то вся эта работа никак не оплачивалась. Ну и, конечно же, с усложнением законодательства и судебного процесса количество такой дополнительной бесплатной работы по самым простым делам заметно увеличилось. Если суд вдруг внезапно решит провести импровизированные слушания, так как прокуратура не предоставила какие-то доказательства, я должен либо прийти в суд на следующий день забесплатно, отказавшись от любой другой оплачиваемой работы, которая могла у меня быть на тот день запланирована, либо заплатить коллеге, чтобы он пошел вместо меня. Таким образом, бывают дни, когда мы не зарабатываем ни копейки. В другие же дни, когда приходится отвалить двести фунтов за билет на поезд, чтобы добраться до отдаленного суда, мы буквально платим, чтобы работать. Я не говорю этого, чтобы вызвать в свой адрес какое-либо сочувствие, – я сам выбрал для себя эту карьеру, прекрасно осознавая, что меня ждет, да и другие вкалывают в куда менее приятных условиях за куда меньшие деньги – я лишь попросту делюсь с вами реалиями жизни в противовес тому, что скармливает вам правительство.