Тайный адвокат - Ложные приговоры, неожиданные оправдания и другие игры в справедливость

У этого «налога на невиновность» будет ровным счетом три последствия: расходы на правосудие снизятся; большое количество невиновных людей будут разорены; большое количество невиновных людей, вынужденных самостоятельно представлять себя в суде, будут осуждены. Все. Больше ничего. Эти реформы, как и многие другие, никак не способствуют повышению качества. Никто не претендует на то, что они повысят существующие стандарты правосудия; напротив, вносимая ими несправедливость негласно принимается в качестве цены, которую приходится заплатить за несколько миллионов сэкономленных правительством фунтов.

Мы можем – нет, мы должны – предоставлять бесплатную юридическую помощь в суде всем обвиненным в совершении уголовного преступления. Помощь, расходы на которую осужденные, располагающие необходимыми средствами, должны возмещать, однако для тех, кто таких средств не имеет, она должна быть списана в качестве базовых расходов цивилизованного общества, которое умеет ценить справедливое правосудие. Своим же молчанием мы принимаем предлагаемую правительством жалкую альтернативу, а также ее неминуемый извращенный, гротескный результат. Количество ответчиков, самостоятельно представляющих себя в суде, растет. Я вижу эту тенденцию в Королевском суде своими глазами. Правительство провело исследование количества самостоятельно представляющих себя в суде ответчиков, однако отказалось обнародовать его результаты, явно простудившись от того, что оно показало (23). Хотя никакой официальной статистики в магистратских судах по этому поводу не ведется, практика вкупе со здравым смыслом указывают на то, что и здесь самостоятельно представляющие себя ответчики становятся все более обычным делом. Рядовых людей вынуждают сражаться в зале суда с матерыми профессионалами, и первые при этом ровным счетом ничего не знают о законе. Эти люди вступают на поле боя в бумажной шляпе на голове и с деревянной ложкой в руках. Поэтому день изо дня мы становимся свидетелями душещипательного спектакля, в котором «не представленные адвокатом ответчики не понимают предъявленные им обвинения, признают вину, когда им бы посоветовали этого не делать, и, наоборот, проваливают перекрестный допрос свидетелей и получают более жесткий приговор, так как не умеют ходатайствовать о его смягчении» (24).

Как уже говорилось ранее и как вам подтвердит любой адвокат, это самая ложная экономия, которую только можно представить. Когда человек, не знакомый с правилами предоставления доказательств и основными принципами уголовного процесса, представляет себя в суде самостоятельно, то судебный процесс гарантированно затягивается, усложняется и запутывается, увеличивая расходы из-за добавочного времени в суде на куда большую сумму, чем стоит по расценкам субсидируемой юридической помощи выступление на стороне защиты трудяги вроде меня. Но это звучит дешевле. Вот министерство на это и ведется. Мрачный отчет благотворительной организации «преобразуем правосудие» включал в себя показательный пример уголовного дела по ложным обвинениям в причинении материального ущерба человеком, которому за вынесение оправдательного приговора пришлось заплатить больше, чем был бы размер штрафа, признай он свою вину изначально (25). Опять-таки, подобные ситуации – это не случайность, они задуманы нашей системой. А существуют они, потому что никто не избирается, обещая более качественную систему правосудия. Главное, чтобы она обходилась дешевле. Есть куда более важные вещи, чтобы тратить на них деньги.

Система вынуждает ошибочно обвиненного человека выбирать между финансовым крахом и самостоятельным представлением себя в уголовном суде.

19 марта 2014 года, через два месяца после введения налога на невиновность в его текущем виде, правительство в своем бюджете гордо объявило о сокращении акциза на пиво на одно пенни на каждую пинту, а также о заморозке акциза на сидр и крепкие напитки. Налогоплательщикам такая щедрость, по имеющимся оценкам, должна обойтись приблизительно в 300 миллионов фунтов в год (26). Та сумма, на которую пришлось урезать бюджет на субсидируемую юридическую помощь, которую нельзя было избежать и которая также означала, что необходимо наказать ошибочно обвиненных, одновременно увеличив риск тюремного заключения невиновных, составляла 220 миллионов фунтов в год.

Как я уже говорил, главное – правильно расставить приоритеты.

Практически осязаемый гул наполняет зал суда и отражается от стен, когда потенциальные присяжные колонной заходят в зал суда. Он превращается в шипение, когда окончательная дюжина выбирается, дает присягу и официально приветствуется судьей, излучающим нечто в диапазоне от отеческого добродушия до кипящего человеконенавистничества. А когда обвинитель по приглашению судьи встает и произносит

вступительную речь, этот гул нарастает, проносится, а затем, как только звучат первые слова адвоката, угасает и успокаивается, но так никогда и не исчезает полностью. Он мягко подчеркивает все, что происходит дальше: регулярное хмыканье, ненавязчиво усиливающее значение каждого сказанного слова, каждой напряженной паузы и каждого нервного жеста. Именно на основании этого – устно представленных доказательств и их профессионального разбора в ходе состязательного процесса – присяжные и вынесут свой вердикт, и правосудие свершится.

Что и возвращает нас к иллюстрации с мистером Таттлом, набросанной мной в начале книги, которая, пожалуй, лучше всего олицетворяет концепцию нашего уголовного правосудия. На самом же деле это лишь самая верхушка айсберга, менее 1 % всего уголовного процесса в рамках Королевского суда, однако этот образ был и остается центральным. А то, что он так близко нам знаком, каким-то неуловимым образом усиливает нашу веру в его значимость. В нас всех присутствует взращенная культурой инстинктивная уверенность в том, что состязательный процесс является гарантом правосудия; неподдельная вера в то, что по итогам каждого судебного разбирательства свершится такое же правосудие, как и в заключительном акте «Двенадцати разгневанных мужчин».