Захар Прилепин - Имя рек. 40 причин поспорить о главном [litres]

…На этом месте иной читатель может окончательно убедить себя в том, что и правильно он не был уже которое десятилетие ни на одной выставке, кроме автосалона, не читал ни одной книги, кроме рекламного проспекта, и всё это время не слушал ничего, кроме радио.

Мнение о том, что поэтов, художников и прочих бездельников развелось столько, что и шагу ступить нельзя, – давно имеет место.

Серьёзного человека – ну, то есть того, кто о себе думает, как о серьёзном человеке, – раздражает сама возможность интеллектуальной конкуренции с какими-то маргиналиями, макающими кисточки в стаканы с водой, читающими куплеты на площадях сорока случайным зевакам и клянчащими денег на очередной «шедевр» кино, способный вызывать только мигрень.

Что скрывать: большинство людей уверены, что настоящим делом занимаются именно они. Так думают о себе пролетарии, убеждённые, что интеллигенция сидит у них на шее. Так думают о себе фермеры, уверенные, что без них бы все погибли от голода. Так думает о себе армия, уверенная в том, что всякий не служивший должен быть кастрирован.

Иногда так о себе, увы, думают даже служители церкви – хотя они-то куда больше, чем все остальные, знают о гордыне.

В свою очередь, интеллигенция, особенно интеллигенция либеральная, напротив, уверена, что рабочие делают свои никому не нужные кастрюли, фермеры производят молоко, которое сами пьют, церковь вообще надо закрыть за ненадобностью, – а вот они, владельцы агентств, открыватели бутиков модной одежды, копирайтеры, дизайнеры, рекламные агенты, мерчендайзеры, промоутеры и прочие великие комбинаторы – они как раз являются двигателями прогресса, так как платят налоги, делают жизнь прекрасной, и содержат всех остальных, включая этих грязных рабочих с крестьянами, и особенно никому не нужных военных, потому что воюют в наше время только дикари, а приличные люди пьют дайкири и сидят в джакузи.

Наконец, над всеми названными есть самые главные – те, что сидят на трубе и владеют банками, – они вообще могут ни о ком не думать (и зачастую не думают), потому что они и так в курсе, кто здесь самый главный. Самый главный – это тот, кто может купить разом рабочего, крестьянина и копирайтера, а потом снова продать.

Знаете, мы не обязаны никого мирить, мы не в детском саду; и если кто-то начал считать себя с трёх лет самым большим и сильным – незачем человека в этом разуверять.

Однако до сих пор мы так долго и навязчиво ругали творческих людей вовсе не за тем, чтоб вас убедить в их полной ненужности, – но лишь для того, чтоб переход к их прославлению был максимально неожиданным.

И вот мы совершаем указанный переход.

Нынешняя Россия – это в конечном итоге не сумма политических технологий. Это сумма географических открытий и военных походов (поэтому у нас самая большая страна в мире), научных побед (которые, в целом, достаточно скоро растворяются в современных научных победах и новейших технологиях) и – здесь внимание! – культурных достижений.

В любой мало-мальски серьёзной стране – на Западе и на Востоке, на Севере и на Юге – знают русский балет, в театрах всего мира по- прежнему Чехов, наряду с Шекспиром, один из самых, как сегодня выражаются, топовых авторов, в концертных залах всего мира играют Чайковского и Рахманинова, в книжных магазинах обязательно имеются Лев Толстой, Михаил Шолохов и Михаил Булгаков, а Фёдор Достоевский, если вы вдруг не в курсе, является самым знаменитым мировым писателем всех времён и всех народов – по степени влияния и почтения к нему, Достоевский конкурентов не имеет: ни Мопассан, ни Бальзак, ни Диккенс, ни Драйзер, ни Марк Твен, ни Киплинг, ни Хемингуэй, ни Томас Манн, ни сотни иных – по масштабу и абсолютному признанию с Достоевским не сопоставимы. Сопоставимы с ним Данте и упомянутый Шекспир – но они, строго говоря, не писатели.

Лучшее, самое достойное и самое притягательное, что мир знает о России, – это не газовая труба и не нефтяная – хотя глупо было бы не осознавать и значение, и технологическую сложность создания всех этих систем, – это, продолжим, не список Форбс и не самые красивые яхты в Лондоне, – это то, что сказано о нас русскими писателями и философами, это Мусоргский, Римский-Корсаков, Шостакович и Свиридов, это Репин и Айвазовский, это Малевич и Шагал, это советский конструктивизм, и это, быть может, традиции русского театра и советского кинематографа – Станиславский, Эйзенштейн и так далее, вплоть до наших оскароносцев, – хотя кино, как, к сожалению, и спорт – крайне недолговечно, и те имена, что ещё вчера знал весь мир – послезавтра едва помнят, а на века остаются только случаи и персонажи экстраординарные.

Состоятельность любого народа, любой нации, любой государственности лежит в сфере мифологии. До тех пор, пока у народа есть его миф, его Илиада и его Одиссея, – он обладает волей к жизни и пассионарностью.

Миф, как правило, заключён в поэзии, в музыке, в изобразительном искусстве и в архитектуре.

До тех пор, пока пишутся великие стихи, – нация обладает сложным и живым языком, а её жизнь и состоятельность находится именно в пространстве языка, а не в количестве денег. Или не только в их количестве.

Народы, теряющие свою мифологию, свою литературу и музыку, – постепенно теряют и суверенитет. Подобных примеров – сотни и тысячи. Обратных примеров – нет.

Даже полудикие народности – и те держатся за свою мифологию, за своих поэтов и бардов.

Великая нация, перестающая понимать значение удивительного слова «творчество», – и в лучшем случае принимающая за творчество унифицированный субстрат, – стремительно перестаёт быть великой нацией, превращаясь в огромную толпу. Эту толпу, безусловно, подчинит другая нация – с более живой и действенной героической мифологией.

Поэтому давайте не будем сердиться, если кто-то говорит о себе гордо: «Я – поэт!» или «Я – музыкант!».

Быть может, он плохой поэт и музыкант никуда не годный, – но ведь может быть и наоборот. В любом случае, он вольно или невольно берёт на себя смелость нести в ладонях тот уголёк, который раздули для нас сочинители первых былин, героических песен, летописей и «Слова о полку Игореве».

Тоже ведь могла случиться незадача в те времена, когда б человека спросили лет эдак тысячу назад в хорошей компании: смотри, гостюшка, вот я – кузнец, вот он – дружинник, этот – купец, а ты кто будешь?

А он отвечает: «А я былины слагаю!».

Могли бы ведь и посмеяться над ним тогда. Но не посмеялись, и правильно сделали. Кто бы нам тогда рассказал про этого купца, кузнеца и дружинника – и научил нас мужеству, вере и любви.

В России имеется 172 тысячи долларовых миллионеров. И больше ста долларовых миллиардеров.