Джоби Уоррик - Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Бакос видела, что этот человек чего-то боится, и велела переводчику выяснить, чего именно. История Избаха оказалась сложной, но больше всего он боялся за свою семью, особенно за сына. Саддамовская партия “Баас” и ее разведка за несколько десятилетий убили и замучили до смерти тысячи иракцев. Теперь они были повержены, а выжившие и их родственники жаждали мести. Что будет с детьми Избаха, особенно пока он в тюрьме?

После недолгого раздумья Бакос сделала небольшой шаг ему навстречу. “Если вы поможете мне, — сказала она, — я разрешу вам связаться с семьей”. Избах затих, обдумывая предложение. Потом кивнул в знак согласия. Старый режим пал; ему нечего терять, а приобрести он сможет много, если заговорит. Появился наконец шанс осветить глубочайшие подземелья выстроенной Саддамом системы безопасности; проводником станет человек, который знает каждый поворот.

Бакос повела Избаха через паутину иракских связей с террористами, позволяя ему подробно описывать палестинских и иранских боевиков, которых Саддам поддерживал долгие годы, а когда они ему надоедали — приказывал убить. Но когда речь зашла об “Аль-Каиде”*, Избах пожал плечами: здесь говорить не о чем. Возможно, несколько лет назад были какие-то встречи на низшем уровне — малозаметные, на которых одна сторона пыталась оценить другую. Но из них ничего не вышло. Светский режим Ирака преследовал и убивал исламских экстремистов, и лидеры “Аль-Каиды”* ненавидели иракского диктатора. Недоверие было слишком велико даже для зачаточного сотрудничества.

“А что насчет Заркави?” — спросила наконец Бакос. “Мы слышали о нем, — сказал Избах. — Но не общались”. Совсем ничего? Бакос продолжала давить, чтобы увидеть, не попытается ли Избах уйти от ответа. “Если бы вы с ним встретились, — спросила она, — то попытались бы завербовать такого человека?” Ответ был простым и категоричным: “Нет”.

Избах сдержал свое обещание, теперь Бакос предстояло сдержать свое. Принесли телефон, и бывшему офицеру разведки разрешили позвонить жене — впервые за несколько недель ареста. Бакос ненадолго задержалась в помещении, чтобы удостовериться, что соединение установлено. Когда на том конце провода раздался голос, Избах снова зарыдал в три ручья.

Оставив иракца на попечении американской военной полиции, Бакос тихонько переместилась к двери и выскользнула из трейлера.

Очередь на подачу заявления для визы возле иорданского посольства была небольшой для вторника, даже для раскаленного вторника в начале августа, когда температура к десяти утра уже взлетала почти до сорока градусов. Поздним утром 7 августа 2003 года всего несколько десятков иракцев стояли в очереди, держась в тени бетонной стены, тянувшейся перед фасадом здания. Запыленные такси и старые седаны подкатывали к обочине тротуара и высаживали пассажиров; охранники-иракцы в форме, уже покрытой пятнами пота, жестикулировали и ругались еще более пылко, чем обычно, — признак нервного напряжения, охватившего сотрудников в последние двадцать четыре часа. Накануне кто-то перебросил через стену написанную от руки записку, предупреждавшую, что территория посольства подвергнется атаке.

Служба безопасности посольства отнеслась к записке со всей серьезностью, хотя и была озадачена странной угрозой. Убийства, которые вскоре станут такими обычными, — машины, начиненные взрывчаткой, террористы-смертники, взрывающие себя возле мечетей и рынков, — пока были неизвестны Багдаду. Почему же выбрали именно посольство? Иордания, в конце концов, была братским арабским государством, имела крепкие культурно-исторические связи с иракскими соседями, и само посольство, красивый двухэтажный особняк в одном из фешенебельных районов Багдада, обслуживало в основном иракских путешественников. Амман — такой стабильный, а ехать недалеко и недорого — издавна был излюбленным направлением для семей среднего класса, желавших провести выходные в походах по магазинам или просто сменить обстановку. Постоянная потребность в визах и была главной причиной, по которой иорданцы возвели высокую стену посольства: не для защиты, а чтобы контролировать ежедневные толпы, ставшие такой же частью пейзажа, как пальмы вдоль улицы Арбаташ.

Так что внезапное появление на улице перед посольством потрепанного зеленого минивэна возбудило беспокойство, но не панику. Охранники видели, как молодой водитель остановил машину в нескольких футах от бетонной ограды, потом вышел из машины и быстро зашагал прочь от здания посольства. Охрана даже не успела добраться до автомобиля, чтобы проверить его: кто-то при помощи дистанционного управления привел в действие спрятанное в багажнике взрывное устройство.

Взрыв был таким мощным, что передняя часть фургона, вертясь, взлетела в небо, после чего обрушилась на крышу здания через два дома от посольства. Взрыв проделал в ограде тридцатифутовую дыру, убив охрану и людей, пришедших за визой, искорежил проезжавшие мимо машины. От взрыва так тряхнуло расположенную поблизости детскую больницу, что некоторые врачи решили, будто атаке подверглась сама больница, и думали так до тех пор, пока пункт скорой помощи не начали заполнять толпы раненых. Было обнаружено семнадцать тел (все погибшие — иракцы), включая семьи с детьми в оказавшихся поблизости и сгоревших дотла машинах. Оторванная голова юной девушки с опаленными, спутанными длинными волосами, лежала посреди улицы; какой-то прохожий накрыл ее картонкой, а потом, в ужасе и смятении, принялся ожесточенно рыть яму в жесткой земле, пытаясь похоронить голову.

Еще ни разу со времени вторжения США в Ирак на гражданские объекты не нападали столь демонстративно. По всей столице разъяренные иракцы избивали предполагаемых подозреваемых. Кто-то обвинял американцев, повторяя слухи об американском вертолете, который якобы выпустил снаряд во время взрыва, и тому были свидетели. Другие винили самих иорданцев, аргументируя это тем, что монархия навлекла беду на свою страну, работая против Саддама — или, согласно противоположной теории, тайно работая на Саддама. Толпа, собравшаяся возле посольства, приходила во все большее возбуждение, пока наконец несколько десятков человек не хлынули в здание, срывая портреты короля Абдаллы II и его отца, короля Хусейна, и не погнали сотрудников посольства по улице.

На официальном уровне реакция тоже шла вразнобой. Иорданский министр информации приписывал теракт иракским политикам, недовольным иорданской монархией. Пресс-секретарь Пентагона усматривал за терактом “Аль-Каиду”*, хотя багдадский эксперт по безопасности исключал всякую причастность этой террористической организации к взрыву. Наиболее прозорливым оказался Л. Пол Бремер III, назначенный Бушем глава Временной коалиционной администрации (ВКА) в Ираке, по мнению которого взрыв могли устроить иностранные боевики, связанные с “Ансар аль-Исламом”*, экстремистской религиозной группировкой, действовавшей в отдаленных горах на северо-востоке Ирака еще до вторжения. По сведениям оперативников американской разведки, ансаровские боевики действительно перебирались в иракские города, чтобы готовить такого рода теракты. “Дальше будет хуже, — предупреждал Бремер в одном из нескольких интервью по теме взрыва, которые он дал на той неделе американским журналистам. — Мы увидели новую, незнакомую нам методику, до сих пор в Ираке не применявшуюся”.