Джоби Уоррик - Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Независимо от того, кто стоял за терактом, взрыв усугубил дурные предчувствия жителей Ирака и некоторых американцев. Для солдат США рутинное патрулирование иракских районов стало еще опаснее, учитывая почти ежедневные нападения из засады и снайперский огонь. Через несколько часов после атаки на посольство последовал еще один взрыв: скрытая бомба сработала, когда мимо проезжал американский джип; она убила двух рядовых и спровоцировала перестрелку, затянувшуюся до вечера. Еще один солдат получил смертельное ранение, когда стоял на посту.

У простых жителей Ирака убийство безвинных людей возле посольства усилило ощущение того, что их бросили, что американские оккупационные силы мало заботятся об иракском самоуправлении и не хотят или не могут обеспечить элементарную безопасность. “Когда Саддам был у власти, мы могли защитить посольства. Сейчас мы лишены такой возможности”, — говорил молодой лейтенант иракской полиции Гатия Захра американским журналистам, глядя, как спасатели разбирают развалины посольства в поисках изувеченных тел.

В Вашингтоне официальные лица обещали оказать помощь в расследовании, тем самым дав понять, что считают теракт проблемой иракской полиции и одной из множества неизбежных неровностей на пути к стабильной демократии. Президент Джордж Буш даже счел необходимым прервать свой августовский отпуск, чтобы уверить страну: дела его администрации в Ираке идут по плану. “Мы далеко продвинулись, — объявил он репортерам из правительственного пула, собравшимся на его техасском ранчо в Кроуфорде. — В Ираке стало безопаснее”. Когда его спросили о словах одного пентагоновского служащего, заявившего, что американские войска могут остаться в Ираке на целых два года, Буш уклонился от прямого ответа. “Чтобы победить в войне с терроризмом, администрация готова потратить столько времени, сколько понадобится”, — сказал он.

Советник Буша по национальной безопасности Кондолиза Райс также подняла вопрос о взрыве, беседуя в тот же вечер в Далласе с группой афроамериканских журналистов. Она предположила, что беспорядки в Ираке сродни родовым мукам, которые переживала Германия, преобразуясь после Второй мировой войны в демократическое государство. “Обломки режима и прочие экстремисты атакуют прогресс — именно это они сделали сегодня, взорвав иорданское посольство, — сказала она. — Бойцы коалиции продолжают смотреть в лицо смертельной опасности. Но демократия — это непросто”.

Этот день стал, безусловно, одним из самых тяжелых. С момента окончания боевых действий еще ни разу не погибало столько людей за одни сутки; к тому же проявился новый тип терроризма — тот, что начиняет машины мощной взрывчаткой и избирает своей мишенью мирных жителей. Это было настолько непохоже на образ, представленный Белым домом, — образ заново рожденного Ирака, уверенно идущего к стабильности и демократии, — что Райс изо всех сил старалась снизить ожидания, твердя: “Это трудная дорога”.

На самом деле дорога оказалась гораздо труднее, чем думали в Белом доме. Меньше чем за месяц Багдад увидел еще две взорванные машины, и каждый раз разрушений было все больше. К тому времени, как президент вернулся в Вашингтон в сентябре, природа конфликта радикально — и навсегда — изменилась.

Мишенью второго взрыва стал единственный, пожалуй, иностранец в Ираке, который пользовался всеобщей искренней любовью. Энергичный бразилец, возглавлявший миссию ООН в Ираке, являл собой образец истинного дипломата: здравомыслящий и опытный миротворец, умевший быть изысканно-обаятельным на пяти языках. Официально сохраняя нейтральную позицию по поводу самой войны, он был лицом международной общественности, старавшейся собрать Ирак воедино после окончания военных действий. Он без устали пекся о жителях Ирака, наблюдая за поставками продуктов и медикаментов и разбирая споры между иракскими партиями, а также между иракцами и американцами. В конце лета 2003 года, когда температура и противоречия стремительно росли, человек, известный всем как Сержиу, оставался воплощением спокойного достоинства, всегда свежий, как его фирменные шелковые галстуки, которые не развязывались и не перекашивались даже в самые жаркие дни.

Виейра ди Меллу регулярно посещал укрепленные базы и переделанные дворцы, служившие командными пунктами генералам и гражданским назначенцам в оккупированном США Ираке. Однажды он остановился возле оперативного центра, где работала Нада Бакос, представился офицерам ЦРУ и вступил в вежливый, но острый спор со старшими чинами — как раз в пределах слуха американских аналитиков. Дипломат настаивал, что символы военной оккупации не должны распространяться на офисы ООН. Он учредил собственный командный пост в багдадском отеле “Канал” — невысоком здании с полукруглыми окнами, которое с 1990-х годов занимали учреждения ООН. После падения иракского правительства по периметру здания поспешили возвести стену, но посетители потоком шли в ворота, причем ни обысков, ни вопросов со стороны охраны (состоящей преимущественно из иракцев) не было. Сотрудники ООН настояли на том, чтобы американцы убрали военный наблюдательный пост, устроенный на крыше отеля, а также армейский грузовик, который перегородил узкую улицу, тянувшуюся вдоль задней стены. “Присутствие сил коалиции неминуемо отпугнет кое-кого из тех, с кем нам надо говорить и работать”, — объяснил журналистам один из старших руководителей миссии.

Днем, в половине пятого, 19 августа 2003 года — через двенадцать дней после взрыва в иорданском посольстве — Виейра ди Меллу сидел за рабочим столом на третьем этаже отеля, не обращая внимания на большой грузовик-платформу, вставший с работающим мотором возле въезда в ту самую улочку, которая до недавнего времени была заблокирована. Двое иностранных гостей и несколько помощников из ООН вошли к нему в кабинет, чтобы обсудить кризис, связанный с иракскими беженцами; едва закончились приветствия, как взрывом снесло весь фасад здания. Водитель грузовика привел в действие чудовищную бомбу, собранную из старых авиационных боеприпасов. Бомба уничтожила грузовик, шрапнель прошила три этажа миссии ООН, как нож — слоеный пирог.

“Прогремел взрыв, нас всех швырнуло в воздух, — вспоминал впоследствии один из иностранных гостей, Гил Лёшер, профессор Университета Нотр-Дам. — Потолок третьего этажа тут же обвалился, нас бросило вниз, словно из катапульты, и мы пролетели два этажа до первого”.

Придя в сознание, Лёшер обнаружил, что лежит вниз головой и что его ноги раздроблены обломками потолка. Виейра ди Меллу лежал, погребенный под кучей щебня, в нескольких футах от него; ему удалось дотянуться до сотового телефона и вызвать помощь. Пока команда спасателей расчищала путь, пробираясь к нему, он умер от потери крови; кроме него от взрыва погиб еще двадцать один человек. Это была одна из самых жестоких атак, когда-либо совершенных на объекты ООН.