Джоби Уоррик - Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Бакос изучила отчеты и приготовилась написать заключение, которое должно было войти в документы для брифинга в Белом доме, намеченного на следующий день. На данный момент главный вывод выглядел убедительно: за терактами стоял Абу Мусаб аз-Заркави. Террористу, которого администрация Буша объявила причиной для атаки на Саддама Хусейна, падение иракского лидера на деле принесло новые возможности. Пока Заркави сидел в горах на севере Ирака, он был мелкой неприятностью; теперь он обретался в самом сердце страны, у него были развязаны руки, и он день ото дня становился все опаснее.

Много позже служащие разведки и эксперты по борьбе с терроризмом, изучая ранние годы войны, поражались стратегической хитрости Заркави. Преднамеренно или по совпадению, он выбирал цели так, чтобы атаки пошатнули амбиции США в Ираке и сделали оккупацию долгой и болезненной. Первый залп по посольству арабской страны должен был гарантированно отвратить другие мусульманские нации от участия в модернизации Ирака тем образом, какой мог бы сделать присутствие американцев законным. За этим взрывом последовали еще два, которые, в свою очередь, продемонстрировали “блестящую стратегию”, по словам Брюса Райдела, старшего аналитика антитеррористического отдела ЦРУ и советника двух американских президентов. “Напав на ООН, Заркави изгнал из страны неправительственные организации и отбил охоту открывать посольства, — сказал Райдел. — А потом разыграл карту шиито-суннитского взаимного недовольства, атаковав шиитские мечети. Так что сначала он устроил нам изоляцию в Ираке, — продолжил Райдел, — а потом вверг нас в пекло гражданской войны”.

В августе 2003 года делать такие выводы было еще рано, так что Нада Бакос просто написала о том, что знала, пытаясь не думать о затруднениях, которые ее отчет обязательно принесет чиновникам из администрации Буша.

Руководители Бакос давили на нее, требуя деталей. По ее воспоминаниям, никому не хотелось сообщать в Белый дом, что за убийства несет ответственность Заркави. “Возьми еще день, — настаивал один из начальников. — Мы не станем ничего писать до тех пор, пока не будем абсолютно уверены в фактах”.

Редактирование и переписывание заняло весь день и продолжилось ночью. Уже после полуночи черновик был закончен, и около трех Бакос наконец вернулась к себе домой, чтобы поспать несколько часов.

Она написала всего один отчет, но он входил в противоречие с официальной версией администрации о войне. Бакос знала, что кое-кто в Белом доме сочтет ее доклад опасным и, возможно, попытается не дать ему хода. Но в ее докладе была правда. “Вот почему мы были так осторожны, — вспоминала Бакос. — Мы знали, что встретим сопротивление, потому что наши слова означали: это уже не победа. Это кромешный ад”.

Через несколько дней после взрыва в штаб-квартире ООН у Роберта Ричера, возвращавшегося с семьей из проведенного в Канаде запоздалого отпуска, зазвонил рабочий телефон. На линии был один из докладчиков ЦРУ, откомандированных работать с Белым домом; его взбудоражили известия о тревожном документе, который только что лег на стол президенту. “Президент спрашивает, поддерживает ли агентство этот доклад. Тот, где говорится о начале восстания в Ираке?”

Ричер как раз ехал по Амбассадор-Бридж на пути из Виндзора, штат Онтарио, в Детройт. Оказавшись на американской стороне, он сразу съехал на обочину. Ричер подтвердил, что знает об этом отчете. Он лично подписал его несколько дней назад. “В нем изложены факты, — сказал Ричер, бывший глава резидентуры ЦРУ в Иордании. Теперь, после повышения, он стал главой ближневосточного отдела агентства. — Это мнение главы резидентуры. Мы утвердили анализ”.

Напряжение на том конце линии было физически ощутимым, оно чувствовалось даже на расстоянии в пятьсот миль. Белому дому не нравилось слово “восстание” в связке с войной, которую президент Джордж Буш объявил по сути выигранной. Любой, кто хотя бы поверхностно интересовался иракскими новостями, мог видеть, что с начала лета насилия в Ираке стало гораздо больше. Череда эффектно взрывающихся машин. Еженедельно — не меньше десятка американских солдат, погибших от снайперских пуль и скрытых фугасных мин. Но “восстание” было опасным словом, вызывавшим в памяти Вьетнам и бесконечную партизанскую войну. На встречах Совета национальной безопасности гражданские руководители Пентагона показывали слайды с относительно мирными провинциями Ирака. Атаки, мол, единичные, с большим территориальным разбросом — работают баасисты-сопротивленцы, лояльные Саддаму Хусейну, президенту в бегах. “Насколько они серьезны?” — спросил Ричера на одной из таких встреч помощник министра обороны Дональда Рамсфельда.

Насколько они серьезны? Ричер, регулярно наносивший визиты в отделение ЦРУ в Багдаде, был настроен скептически. Весьма серьезны, думал он и говорил коллегам: “Они происходят каждый день”.

То, что Ирак приютил террористов, уже не ставилось под сомнение. Но никто не решался, описывая конфликт, употребить слово “восстание”, вплоть до 30 августа 2003 года. В тот день глава багдадского отделения ЦРУ Джерри Мейер бросился звонить в штаб-квартиру уже через несколько часов после двойного взрыва, убившего шиитского священника аятоллу Мухаммада Бакир аль-Хакима и множество верующих в наджафской мечети. Секретное донесение называлось “земляной волк” — на шпионском жаргоне так обозначают официальное заключение полевой резидентуры, направляемое в штаб-квартиру агентства. Мейер, наблюдавший последствия трех августовских взрывов, предупреждал, что конфликт стремительно переходит в новую опасную фазу. Джихадисты из разных стран начали просачиваться в Ирак, привлеченные перспективой сражаться с американцами. Иностранные боевики вступали в подпольные группы, намеренно создающие беспорядки с целью дестабилизировать обстановку в стране, дискредитировать пришедших в Ирак американцев и их местных сторонников. Формирование армии мятежников может свести на нет прогресс последних пяти месяцев, писал Мейер. Более того, учитывая вновь прибывших, толпы будущих террористов-смертников уже находятся в стране и готовы к атакам независимо от того, будет ли арестован Саддам Хусейн.

Жесткий тон отчета стал для чиновников Белого дома неожиданностью и повлек за собой шумные протесты со стороны представителя администрации в Багдаде, Л. Пола Бремера III, дипломата, возглавлявшего ВКА в Ираке. Бремер заявил, что в отчете все преувеличено и в высшей степени негативно, и именно его реакция заставила ЦРУ отлавливать уехавшего в отпуск Ричера.