Джоби Уоррик - Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Уже участвующие в конфликте стороны объявили о вступлении в борьбу террористов-смертников. “Мы с самого начала говорили: это террористы”, — сказал пресс-секретарь министерства иностранных дел Сирии Файсал Мекдад. Главные силы повстанцев отрицали использование оружия, которое убивает неизбирательно. Сирийская свободная армия* “не применяет машин с взрывчаткой — она не делала так раньше и не будет делать впредь”, заявил ее пресс-секретарь Аммар аль-Вави. И все же с этого дня шахидомобили стали постоянным пунктом в сирийском каталоге ужасов, наравне с грузовиками-бомбами, поясами смертников и самодельной взрывчаткой.

Джулани в своих нерегулярных видеообращениях утверждал потом, что “Фронт ан-Нусра”* охотится только за пособниками режима, а не за гражданскими, даже если они из алавитской секты Асада. Он говорил, что его методы будут работать даже там, где оказались бесполезными многие другие, от ненасильственного сопротивления до молниеносных партизанских ударов, до жалкой надежды на помощь Запада и расчета на мировое соглашение при посредничестве западных стран.

“Фронт ан-Нусра”* принял на себя обязательство стать оружием мусульманского народа на земле этого народа”, — говорил Джулани. Борьба будет жестокой, но это священная борьба, заверял он, она потребует от всех благочестивых мусульман “объединиться под знаменем Аллаха единого”, под черным штандартом, который несло древнее воинство пророка Мухаммеда и который присвоили теперь джихадисты.

Несирийская мусульманская аудитория — в том числе та, которую Джулани, вероятно, рисовал в воображении, записывая видео, — оказалась более восприимчивой. В начале 2012 года в населенных суннитами арабских странах Персидского залива и Северной Африки многие тысячи верующих начали мобилизацию, чтобы поддержать джихадистов — те хотя бы наносили реальные удары по сирийскому тирану. Молодые мужчины из Саудовской Аравии, Ливии и Туниса, смотревшие на арабоязычных каналах ночные репортажи об асадовских рейдах на мусульман-единоверцев, стали стекаться в Южную Турцию, чтобы присоединиться к “Ан-Нусре”* и другим исламским боевым соединениям, набиравшим добровольцев в приграничных городах. Еще больше было сочувствующих арабов, которые жертвовали деньги, золотые украшения и обеспечивали сирийских исламистов продовольствием. Арабские правительства тоже оказывали помощь, тайком поставляя что-нибудь смертоносное.

В Кувейте один из крупнейших учредителей негосударственных фондов, священнослужитель по имени Хаджай альАджми, организовал кампанию в Твиттере, чтобы сподвигнуть 250 тысяч своих подписчиков переводить пожертвования на специальный банковский счет, открытый для помощи повстанцам. “Отдайте деньги тем, кто потратит их на джихад”, — призывал аль-Аджми в видео, опубликованном на Ютьюбе в 2012 году. Другие жертвователи устраивали в Твиттере “аукционы”, продавая машины, яхты, недвижимость для отдыха — все, что можно было обратить в деньги для помощи сирийским повстанцам. Несколько состоятельных жертвователей — иногда те, кому они жертвовали, называли их “меценаты” — даже ездили в горячие точки, чтобы лично вручить “дипломат” с деньгами; иногда повстанческие бригады даже переименовывали себя в их честь.

“В эту игру играют все, — говорил в те дни один ближневосточный дипломат, признавая, что среди тех, кто жертвовал деньги боевикам-экстремистам, были и его соотечественники. — Разные силы стараются создать собственные боевые соединения. Все вышло из-под контроля”.

Некоторые страны предпринимали честные, хотя и запоздалые, попытки остановить поток частной помощи, текущий к джихадистским группам. Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты максимально ужесточили ограничения и увеличили срок рассмотрения для банковских переводов, пытаясь сократить поток нелегальных пожертвований. Но другие не склонны были перекрывать кран. В Катаре и Кувейте — богатых королевствах Залива и союзниках Соединенных Штатов — исламистам оказывали поддержку в том числе и правительственные министры, верившие, что джихадисты — это лучший шанс разгромить правительство Асада. Официально правительства обеих стран осуждали экстремизм, хотя частным образом некоторые министры защищали группы, которые западные правительства заклеймили как террористические, — в том числе “Фронт ан-Нусра”*, по словам официальных лиц США и Ближнего Востока, принимавших участие в подобных дискуссиях.

“Они считали проблемой Асада, а группы вроде “Ан-Нусры”* — решением этой проблемы, — говорил старший офицер ближневосточной разведки, тесно работавший с обеими странами по вопросам координации политики в отношении Сирии. — Вот почему они считали нормальным, что деньги и оружие идут “Ан-Нусре”*. Члены этой группы отличные бойцы и тоже сунниты, и если они победят, новое правительство будет им под стать”.

Катар, наблюдавший за конфликтом с расстояния в тысячу сто миль, мог позволить себе риск. А вот для короля Иордании Абдаллы II люди с черными флагами, винтовками и взрывчаткой, купленными на деньги Залива, были неуютно близко — настолько, что иорданские пограничники со своих наблюдательных вышек видели иногда бои на сирийской территории.

Летом 2012 года исламисты подобрались еще ближе. Иорданская разведка начала принимать донесения о боевиках, проникших на территорию страны с оружием; очевидно, эти люди намеревались распространить революцию и на Хашимитское Королевство. Мухабарат неделями наблюдал, как группы инфильтрантов устраивали явочные квартиры и склады. Террористы собирались привести в исполнение дерзкий план: поразить несколько целей по всему Амману.

Когда заговорщики уже готовились начать, Мухабарат нанес удар. В ходе нескольких рейдов были арестованы одиннадцать подозреваемых, захвачены пулеметы, минометы, автомобили с взрывчаткой и бомбы, тайком доставленные в Иорданию. В ходе допросов вырисовались очертания плана: почти одновременно произвести атаки на гражданские и правительственные объекты, от посольства США до роскошного торгового комплекса в центре Аммана. Если бы план удался, погибли бы десятки, если не сотни человек.

Едва сотрудники Мухабарата разобрались с заговором, возникли проблемы на границе. Пограничный патруль накрыл разношерстную группу вооруженных исламистов, когда те пытались уйти в Сирию; нарушители открыли стрельбу. Завязалась перестрелка, в ходе которой погибли четыре боевика. Был убит и один иорданский солдат — первая потеря за год сирийской гражданской войны.

Король пришел в ярость. Он несколько месяцев предупреждал всех — американцев, европейцев, арабских союзников, даже самого Асада — о последствиях полномасштабной гражданской войны, разразившейся в Сирии. Искры межрелигиозного и межэтнического конфликта неминуемо должны были перелететь через сирийскую границу. Это уже произошло в Ираке, и теперь на очереди была Иордания. “Это не абстракция, это реальность. Это по соседству, — говорил король своим помощникам. — Если война будет продолжаться, она постучится и в нашу дверь”.