Курт Воннегут - Вампитеры, фома и гранфаллоны [litres]

Случилось так, что отец умер через восемнадцать месяцев после того, как отправил нам чеки. Деньги, предназначавшиеся моей сестре, забрали коллекторы. Она была разорена и в то время уже начинала медленно умирать, хотя и не подозревала об этом. Я вложил свою тысячу в грузовой паром, ходивший между Хианнисом и Нантукетом, и потерял деньги. Судно объявили угрозой для навигации. Мой рассеянный брат куда-то задевал свой чек. Не исключено, что потом он его нашел. Так или иначе, я все равно ездил к отцу.

Наш отец умер от того, что медсестра назвала «друг стариков», – от пневмонии. Умер без всякой боли. Может, поэтому я не так часто думаю о смерти – кроме тех случаев, когда меня специально приглашают, как сегодня. У меня есть друг-актер, он много об этом размышляет, потому что это именно то, что позволяет ему излить печаль на зрителей театра, когда по роли он должен быть печален. Актер вспоминает свою собаку, которая умерла месяц назад. Эти воспоминания делают его как актера гораздо сильнее.

Когда думаю о собственной смерти, я не стремлюсь утешить себя мыслью, что мои потомки и книги будут жить после меня вечно. Любой из нас, наделенный здравым смыслом, знает, что в свое время Солнечная система сгорит, как целлулоидный воротничок. Вместе с тем я честно верю, что мы абсолютно неправы, полагая, будто мгновения нашего бытия исчезают одно за другим, причем безвозвратно. Вот это, настоящее мгновение, длится вечно – как и прочие мгновения нашей жизни.

Если бы я был пришельцем с другой планеты, по поводу американского народа в 1972 году сказал бы следующее: «Это – свирепые создания, которые воображают себя мягкими и интеллигентными. В относительно недавнем прошлом эти люди практиковали рабство и геноцид». Именно геноцидом я назвал бы ограбление и уничтожение американских индейцев.

И дальше я бы добавил: «Две реальные политические партии в Америки – победители и лузеры. Обычные люди этого не понимают. Они считают, что принадлежат к двум воображаемым партиям – республиканцам и демократам».

«Обеими воображаемыми партиями заправляют победители. Когда республиканцы воюют с демократами, очевидно одно: выиграют победители».

«В прошлом демократов по численности было значительно больше, потому что их лидеры столь откровенно не презирали лузеров, как делали республиканцы».

«Лузеры могут вступать в воображаемые партии. Лузеры имеют право голоса».

«У лузеров есть тысячи форм религии, чаще всего – религия «кровоточащего сердца», – продолжил бы я. – Единственная религия победителей – жесткая интерпретация дарвинизма, в соответствии с которой законом Вселенной является выживание сильнейшего».

«Самых безжалостных дарвинистов привлекает в свои ряды именно Республиканская партия, которая периодически очищается от всех, кого заподозрили в наличии «кровоточащего сердца». Сейчас она, например, стремится изолировать и удалить из своих рядов конгрессмена Пола Н. Маклоски, который открыто протестовал (и даже лил слезы) против убийства вьетнамцев».

«Вьетнамцы – жалкие нищие фермеры, живущие от нас слишком далеко. Победители из Америки бомбят и расстреливают их на протяжении многих лет, изо дня в день. И это не безумие и не глупость, как полагают. Таким образом победители учатся быть безжалостными. Они понимают, что материальные ресурсы планеты почти истощены, а потому жалость равносильна самоубийству».

«Победители репетируют свои роли в фильме Уэллса «Облик грядущего».

«Есть очень сообразительный победитель, – скажу я дальше, – миллионер Уильям Ф. Бакли-младший, который регулярно появляется на страницах газет и на телеэкране. Он весьма забавно бранится с людьми, считающими, что победители обязаны как можно больше помогать лузерам. С его физиономии в эти моменты не сходит выражение превосходства.

Если я замечу, что сам Бакли плохо понимает тайный смысл этого выражения, то, как гость с другой планеты, не очень пострадаю в плане своей репутации на Земле. Я бы предположил такой смысл: «О, мой дорогой, я отлично понимаю то, что вы пытаетесь выговорить так неумело. Но в глубине своего сердца вы знаете, что каждый победитель, если он хочет выжить, обязан как можно бессердечнее обращаться с лузерами».

Вероятно, смысл его улыбки в ином. Но я гарантирую – именно такой была генеральная идея, лежавшая в основании всего, что делалось на республиканской национальной конвенции в Майами-Бич в 1972 году.

Все остальное – вздор.

Теперь послушайте: в то время, как конвенция, попукивая, мирно проводилась всего в нескольких милях от моей гостиницы, я отправился на ланч для победителей в Майами-Бич. Там был Нельсон Рокфеллер, Джон Кеннет Гэлбрайт. И еще – Уильям Ф. Бакли-младший. А кроме того – Артур О. Зульцбергер. И Джейкоб Джевитс. Клэр Бут Люс. И Арт Бухвальд. И еще Барбара Уолтерс. Все там были. То, что кто-то принадлежал к республиканцам, а другой – к демократам, стало просто смешным стечением обстоятельств, которое никому не нужно было объяснять.

Я спросил доктора Гэлбрайта, что он делает на республиканской конвенции. Тот объяснил, что ему предложили совершенно неприличную сумму, чтобы утром он вместе с Бакли повеселил публику, смотрящую «Эн-би-си».

Барбара Уолтерс пригласила меня появиться в шоу «Тудей». Я ответил, что мне совершенно нечего там сказать – конвенция лишила меня дара речи. Меня так назойливо от всего оберегали, в духовном и физическом смысле, что мне не удалось ни увидеть, ни услышать ничего, что уже не попало бы до этого в официальные пресс-релизы.

– Это «Диснейленд», в котором установили законы военного времени, – произнес я.

– Много вам и не нужно говорить, – попыталась успокоить меня Барбара.

– Но хоть что-то я должен сказать!

– Скажете: «Привет всем!»

Всем привет!

Арт Бухвальд сообщил мне, что приехал на конвенцию, чтобы повидаться с друзьями, другими журналистами. За нашим столом он пересказал содержание колонки, которую только что написал. Возникла смешная ситуация: для организации своей кампании республиканцы привлекли так много пожертвователей, что осталось неистраченными два миллиарда долларов. Поэтому конвенция решила сделать американскому народу хороший подарок – оплатить недельную бомбежку Вьетнама.

Я поинтересовался у Клэр Бут Люс: что она думает по поводу усилий молодых людей пробудить в американцах жалость к вьетнамскому народу. Здесь, в Майами, эта молодежь одевалась во вьетнамские одежды и носила с собой кукол, которые были раскрашены так, словно это были выпотрошенные и сожженные заживо тела детей.

Миссис Люс пожелала, чтобы молодые люди лучше взяли автомобиль и наполнили его чем-нибудь похожим на кровь. Добавила, что потеряла двоих близких родственников в автомобильных катастрофах, машины в наше время являются главными убийцами, и молодые американцы просто обязаны протестовать против них.