Александр Проханов - Крах однополярного мира

Мечта, став политическим конструктом, может быть полезной для выживания и развития, может быть индифферентной по отношению к этим процессам, а может быть и вредной, вести к депопуляции и вырождению. Причем критерия, позволяющего в режиме реального времени с необходимой точностью определить, «вредна» или «полезна» мечта-идея, охватившая народ, — нет. Для оценки влияния на такие медленные и длительные процессы, как «выживание» и «развитие», нужны порой столетия. Результат действия мечты-идеи, воспринимаемый как успех на каком-то отрезке истории, может обернуться трагедией в будущем, если мечта утрачивает гибкость и превращается в догму.

Октябрьская революция 1917 года, оседлав стремление народа к справедливости, дала народу явственные, материально ощутимые результаты в виде земли и мира, в виде подлинного равенства — отказа от сословий. Мечта о справедливом обществе во многом принимала форму мечты о коммунизме: «коммунистическая мечта» стала русской мечтой в форме советской мечты! Эта советская мечта в виде мечты о коммунизме жила недолго, но ярко. Во времена, когда она являлась действенной силой, были достигнуты выдающиеся результаты в науке и технике, в образовании, здравоохранении, искусстве. «Советская мечта» отвечала требованиям, которые можно предъявить к политическому концепту, она действительно работала как инструмент реальной политики, и её идеалы воспринимало и разделяло большинство населения страны. Разумеется, не все поголовно — как не все поголовно граждане США разделяют идеалы Американской мечты. Никакого иного полноценного примера Русской мечты в нашей истории не было и нет.

Не следует считать Русской мечтой (как политическим концептом) ни архаичные представления о «лучшей жизни», закрепленные в фольклоре («молочные реки/кисельные берега»), ни спекулятивные построения, основанные на разного рода оценках потребностей населения, представленных в социологических исследованиях. Потребности — не мечта. Цели и способы их достижения — тоже не мечта. Подчеркнём ещё раз, что мы призываем воспринимать концепт Мечты как политический, как действенную программу — иначе его не следует рассматривать его как инструмент политики.

Русская коммунистическая мечта стала угасать в период наивысшего взлёта и развития своей материальной ипостаси, последовательность фундаментальных ошибок советского руководства привела к кризису 80-х, а потом — и к целенаправленной гибели государства со всеми «народными чаяниями», которые на него возлагались.

В 90-е годы произошло падение в бездну чудовищной несправедливости, принявшей, однако, и на этот раз облик борьбы за справедливость! Перестройка и последовавшие за ней катастрофы — путь бесконечной, каждодневной лжи, обмана, преступлений, грабежа, соглашательства и массового предательства народом идеалов — собственных и отеческих. Разрушение и разграбление не выдвинули ни одного лозунга, ни одного призыва, который хоть как-то напоминал бы Мечту, который нашёл бы отклик в том вечном стремлении к справедливости, которое всё еще живет в народе. «Социализм с человеческим лицом», «больше демократии, больше социализма», «ускорение и гласность», «альтернативы рынку нет», «борьба с привилегиями» и «партократами» и т. п. — не являлись ни мечтами, ни даже самыми примитивными целями. Это манипулятивный процесс насильственного воздействия на сознание, одурманивание народа мошенниками, а не «оседлание волны народных чаяний».

Есть ли прок от Русской мечты, кабы она была? Кто-то скажет: какая разница: сгинуть в водовороте истории, будучи охваченным мечтой, или как-то иначе?

Есть разница…

В основе Мечты как политического конструкта лежит комплекс духовно-материальных идеалов, разделяемых большинством населения, стремление к реализации которых в реальной жизни ощущается как надлежащая норма. Отдельные аспекты Мечты в процессе стремления к их достижению становятся целями, подкрепленными теми или иными путями их осуществления. Мечта, будучи комплексом идеалов, выражается в образно-эмоциональной форме и остается — в отличие от целей — расплывчатой, изменчивой, не поддающейся слишком точным определениям. Тем не менее, на эмоционально-образном уровне Мечта и объединяет, и увлекает огромные массы людей, с её помощью — как инструмента политики — люди оказываются способными к восприятию общих целей, вдохновляются, воодушевляются на совместные действия по их воплощению в жизнь. Мечта — это образ цели, которой ты сам можешь достигать, добиваться, это — действие и непременно оптимистическое ожидание. Пессимистическая мечта — оксюморон, нечто невозможное, это социальная патология. К сожалению, она не только существует, но и настойчиво себя предлагает, — но это тема отдельного разговора.

Общая позитивная мечта живёт и действует, если она адекватно отражает реалии, отвечает чаяниям людей, если её поддерживают в активном состоянии, а не превращают в примитивные догматические лозунги, если сама политическая власть не начинает эту мечту дискредитировать и уничтожать — как было в позднем «горбачёвском» СССР.

Фиксируемые социологическими исследованиями «просоветские» настроения, ностальгия по СССР, гордость за победы советского народа в войне и мирном труде — не являются современной Русской мечтой, хотя эти предпочтения выступают как доминантные. Этот факт может и должен быть базисом для формирования новой Русской мечты, но сам по себе он — не Мечта.

Современная Русская мечта вряд ли сможет стать эффективным инструментом, если она будет обращена только в прошлое — неважно, какое: коммунистическое или дореволюционное. Она не сможет стать им и в том случае, если будет оторвана от прошлого: и советского, и имперского, и ещё более древнего. Мечта должна органично вырастать из прошлого народа, причем — позитивного прошлого. Трагедия современного разрушенного общественного сознания, отказывающегося формировать Мечту, состоит в том, что политики и пропагандисты опрокинули его не в достижения прошлого, а в выгребную яму русской истории. А в выгребной яме Мечта не живёт.

Общенациональная мечта — психологический феномен. А в психологии: и в личностной, и в социальной, — хорошо известно, что невозможно «уйти из прошлого», отталкиваясь от него. Уйти из прошлого можно, лишь двигаясь к будущему, погружаясь в будущее. А из прошлого должен доноситься лишь свежий ветер собственной силы и гордости. Примеры и память о своих достижениях придадут силы, в то время как цепляние за свои слабости, несовершенства — ослабляет, лишает воли.