Ниал Фергюсон - Площадь и башня [Cети и власть от масонов до Facebook]

Во многом последствия 11 сентября для американской финансово-политической системы оказались далеко не такими разрушительными, как надеялась “Аль-Каида”. Правда, прервалась работа платежной системы, на неделю закрылась Нью-Йоркская фондовая биржа, резко упали цены на акции и подскочила волатильность финансовых рынков. А еще приостановка работы воздушного транспорта замедлила расчеты чеками и другие неэлектронные формы финансовых операций. Однако влияние терактов на экономику оказалось ограниченным – главные институты, как выяснилось, были прекрасно подготовлены к подобным непредвиденным обстоятельствам, и Федеральный резерв без колебаний вмешался в дело, чтобы поддержать ликвидность рынков. Уже через несколько недель с финансовым кризисом было покончено [1168] Neely, ‘The Federal Reserve Responds’. . Общие издержки, понесенные в связи с терактами, – учитывая имущественный ущерб, работы по расчистке территории и утраченные доходы, – составили, по разным оценкам, от 33 до 36 миллиардов долларов [1169] Ibid., 40. . А вот решение администрации Буша о вторжении в Ирак, которого главари “Аль-Каиды” никак не могли предвидеть, увеличило эти расходы ни много ни мало в сотню раз, если принять на веру завышенную оценку затрат на войну с террором [1170] Crawford, ‘U. S. Costs of Wars’. . Бен Ладен же, очевидно, рассчитывал скорее на цепную реакцию: первое потрясение от терактов должно было вызвать каскадный эффект, который затронул бы всю экономическую систему США. А раз этого не произошло, значит, американская капиталистическая сеть оказалась более устойчивой, чем предполагали джихадисты.

К 2001 году перебои в работе сетей были уже хорошо знакомым явлением. В 1996 году на западе США произошла крупная авария в энергосистеме: из-за отказа одной линии электропередачи в Орегоне отключились сотни других линий и генераторов, и без электричества остались около 7,5 миллиона человек. В следующем году временно застопорилось все производство автомобилей Toyota после того, как пожар уничтожил фабрику единственного поставщика главного узла тормозной системы; в итоге была сорвана работы примерно двухсот других поставщиков [1171] Watts, Six Degrees , 23. . А всего за пару месяцев до сентябрьских терактов, 18 июля 2001 года, пожар в железнодорожном тоннеле в Балтиморе вызвал повсеместное снижение скоростей интернет-соединения, потому что сгорели оптоволоконные кабели, принадлежавшие ряду крупнейших интернет-провайдеров. Нечто похожее случилось в сентябре 2003 года: вся электроэнергетическая система Италии (за исключением энергосети на Сардинии) вырубилась после того, как на высоковольтную линию электропередачи между Италией и Швейцарией упало дерево. Еще более масштабный каскадный эффект наблюдался в ноябре 2006 года – тогда отказ одного-единственного кабеля силовой сети на северо-западе Германии вызвал отключения электроэнергии, докатившиеся до самой Португалии [1172] Caldarelli and Catanzaro, Networks , 36f., 42, 95. . Тогда казалось, что финансовая система – гораздо более устойчивая сеть, чем европейская энергосистема (если не сам интернет).

Оказалось, что это иллюзия. Банкротство инвестиционного банка Lehman Brothers , о котором стало известно 15 сентября 2008 года, вызвало один из величайших финансовых кризисов в истории и едва не привело к остановке работы международной кредитной системы во всем мире. Такого не было со времен краха фондовой биржи на Уолл-стрит в 1929 году. Кроме того, макроэкономические издержки мирового финансового кризиса оказались, безусловно, больше, чем затраты на войну с террором, – особенно если вообразить, каким бы мог быть объем производства, если бы мировая экономика продолжала безостановочно двигаться прежним курсом. (Правдоподобные оценки для одних только США колеблются в диапазоне от 5,7 триллиона долларов до 13 триллионов. Для сравнения: согласно максимальной оценке, расходы на войну с террором составили 4 триллиона долларов [1173] United States Government Accountability Office, ‘Financial Crisis Losses’. .) Словом, 15 сентября 2008 года оказалось намного более разрушительным, чем 11 сентября 2001 года.

Причины этого финансового кризиса можно коротко изложить в семи пунктах. Крупные банки, испытывавшие опасную нехватку капиталов, начали пользоваться лазейками в законодательстве, чтобы увеличить долю заемных средств. Рынок наводнили ценные бумаги, обеспеченные активами, – например, гарантированными долговыми обязательствами, – а рейтинговые агентства оценивали их крайне неправильно. С 2002 по 2004 год Федеральный резерв практически никак не стеснял свободу кредитно-денежной политики. Политики, проявляя экономическую глупость, поощряли бедных американцев становиться домовладельцами. С оглядкой на нереалистичные модели риска велась масштабная продажа производных ценных бумаг – таких как свопы кредитного дефолта. И наконец, приток в США капитала с формирующихся рынков, особенно из Китая, тоже помогал надувать американский ценовой пузырь на рынке недвижимости [1174] См. Ferguson, Ascent of Money . . Можно сказать, что кризис начался еще тогда, когда этот пузырь лопнул: снижение цен на дома и рост неплатежей по высокорисковым ипотекам подавали признаки финансового бедствия уже в конце 2006 года. Однако именно известие о банкротстве Lehman , появившееся в 1:45 в понедельник 15 сентября, превратило беспокойство в мировую панику. За банкротством основной компании о своей неплатежеспособности объявили около восьмидесяти подконтрольных компаний в восемнадцати других странах. В рамках главного дела о банкротстве против Lehman было подано около 66 тысяч исков – на общую сумму более 873 миллиардов долларов. Это было “самое крупное, самое сложное, многостороннее и чреватое серьезными последствиями дело о банкротстве, когда-либо разбиравшееся в США” [1175] Financial Crisis Inquiry Commission, Financial Crisis Inquiry Report , KL 8518–21. . Невероятно, но штатные экономисты из Федерального резерва не видели поводов ожидать рецессии. “Мне кажется, что в общей картине не наблюдается значительных изменений, – докладывал 16 сентября на заседании Комитета по операциям на открытом рынке ФРС (Federal Open Markets Commitee, FOMC ) главный экономист Федрезерва Дэвид Дж. Стоктон. – И разумеется, за нашим прогнозом… стоят ожидания медленного, постепенного роста ВВП в течение следующего года”. Дальнейшие события заставили посмеяться над этим и другими подобными заявлениями [1176] http: // www.federalreserve.gov / monetarypolicy / fomchistorical 2008. htm: FOMC meeting transcript, 16 September 2015, 20. . Лишь несколько человек из находившихся тогда в зале уже на самом раннем этапе по-настоящему поняли, в каком положении оказалась Федеральная резервная система. Очень показательны слова Эрика С. Розенгрена из Бостонского отделения Федрезерва: