Александр Проханов - Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

— максимально быстрый, решительный и выверенный поворот в экономике и социальной политике от безраздельно господствующей с начала 90-х годов «либерально-рыночной» модели, основанной на сверхжёстком варианте currency board в рамках «вашингтонского консенсуса», — к модели сопряжения плановых и рыночных принципов управления экономикой, наукой и техническим развитием, которая доказала свою эффективность в практике КНР на протяжении последних 30 лет;

— соответствующая концентрация сил и ресурсов на проектах, связанных с формированием независимой структуры цифрового учёта и контроля за деятельностью на территории нашей страны юридических и физических лиц (резидентов РФ — по всему миру), чтобы не допустить передачи данной функции в руки конкурирующих геополитических «центров силы», прежде всего — «коллективного Запада» во главе с США, как главного противника РФ;

— ускоренное формирование новой идеологической «матрицы», основанной на традиционных ценностях русской цивилизации, с её внедрением в социальные системы общества, прежде всего — в образовательную (обучение — воспитание — здоровьесбережение);

— при формировании внешнеполитической стратегии опираться на стратегический союз с КНР (без перехода в зависимый статус «младшего партнера») и создание сети межгосударственных организаций и блоков, основанных на равноправном и взаимовыгодном сотрудничестве.

Русская история — персонифицирована. У русской истории есть имя и лицо. История — это всегда человек, в котором время свивает своё гнездо. История ищет человека, в котором она может угнездиться, построить свой таинственный дом, жить в этом доме, взрастать, взращивая при этом и того, кто дал ей приют, — взращивая лидера. Исторический лидер — это тот, в ком истории хорошо, не тесно, в ком она не находит противодействия своим глубинным мистическим законам. Если история — это ковчег, несущийся по волнам русского времени, то лидер — это статуя на носу корабля.

Сталин в предвоенные годы совершал невиданные преобразования. Он строил великие заводы, расселял вокруг миллионы рабочих. И для этого архитекторы-конструктивисты создали свой небывалый стиль. Заводы, похожие на корабли, самолёты и дирижабли. Дома, напоминающие огромные машины, в которых жизнь человека уподоблялась механическим процессам, связанным с водой, электричеством, газом.

Сталин, строя новую страну, создавал новое человечество. Воплощением этого нового человечества, которое сделало своим божеством труд, явились «Рабочий и колхозница» Мухиной — два серебряных ангела, прекрасных во плоти, окружённых божественным сиянием будущего. Война и стремление к победе есть грандиозный планетарный проект, невиданный по своей силе и кровавой подлинности, превративший европейские поля в дымящиеся развалины. Среди этих поруганных и сожжённых городов и деревень, ещё не просевших могил и рыдающих вдов, возник советский народ-великан. Воплощением этого победного стиля стали послевоенные города-храмы — такие, как сказочный Минск, волшебный Севастополь, античный Сталинград. Большой стиль Сталина венчался островерхими московскими высотками, соединившими землю с небом, поглощавшими своими шпилями космическую энергию.

Хрущёвский стиль — это стиль панельных пятиэтажек, заполонивших наши города, безыскусных, без единой колонны или капители, но ставших приютом огромному числу изнурённых, утомлённых войной и непосильными трудами людей. Так пчелиный рой, которому становится тесно в обветшавших ульях, переносится в новую обитель. Хрущёвская оттепель, с её возможностью вздохнуть, связана с пятиэтажками — этими сотами, в которые переместилось послевоенное советское общество.

Брежневский стиль — это стиль консервации, стиль тяжёлых опор, тяжеловесных угрюмых памятников, среди которых сталинградский Мамаев курган является памятником народу-великану, своеобразным итогом всей советской эры.

Стиль Горбачёва и Ельцина — это стиль разрушения СССР, это проект потопления Красной Атлантиды, виртуозный замысел, с помощью которого на шестой части суши соскабливали заводы, лаборатории, университеты и художественные школы. Когда из страны вывозилось всё ценное, способное плодоносить, будь то драгоценные металлы и технологии, человеческие мозги или великая культура. Из страны вывозилось будущее. Американцы после 1945 года вывезли из Германии Вернера фон Брауна с космическими технологиями. Они же после 1991 года вывезли из Советского Союза великую мечту, звезду пленительного счастья, делавшую советский народ самым уникальным народом мира, который, опережая остальное человечество, мчался в будущее.

Архитектурный стиль времён Ельцина — это стиль Рублёвки, куда ринулись середняки, ставшие вдруг богачами, решившие жить в античных дворцах, греческих храмах, мавританских базиликах, средневековых замках. Там возникли эклектические поселения, жуткие диснейленды, где обитатели этих домов жили среди родосского мрамора, золота и бриллиантов. Рублёвка стала «городом золотых унитазов», в которых воплотилась мечта разорителей СССР.

Лужковская Москва — это безвкусное смешение стилей, когда буржуазия строила для себя элитное жильё и украшала его бесчисленными колонночками, башенками, балюстрадами. Лужковские теремки высотой в 25 этажей — это вершина безвкусия, характеризующая обитателей этих домов.

Настал век Путина. Это была схватка за государство. Стиль раннего Путина — это разорённый Грозный, из которого торчали зубья фундамента, и изрезанные снарядами деревья посылали небу проклятия. Стиль «Путин» того периода не знаменуется архитектурными шедеврами и величественными ансамблями. Было поставлено немало памятников царям, князьям, белогвардейским генералам.

Их возводили где попало, и они напоминали заплатки, которыми торопливо латали дырявую русскую историю.

Стиль «Путин» до сих пор не нашёл своего выражения в металле или в тёсаном камне. У него не появилась эмблема, созвучная мухинским колхознице и рабочему. Но стиль «Путин» обрёл неожиданные нематериальные черты. Первым их воплощением стала Олимпиада в Сочи, с её лазерными лучами, разноцветными проекторами, фантасмагорической музыкой и грандиозными шествиями. Олимпиада в Сочи своими стадионами, олимпийскими деревнями, кемпингами, своими отелями в зелёных горах Кавказа не поражала воображение. Это был не архитектурный прорыв, а тривиальная копия уже сложившегося на Западе стиля — стиля олимпийского комфорта и приятного отдыха.

Но сама Олимпиада, её прелюдия, насыщенная сказочными знамениями, говорящими о русском чуде, о граде Китеже, о великом красном конструктивистском прорыве — всё это был неожиданный новый стиль «Путин», это была разлитая в воздухе плазма, из которой потом появился Крым.