Михаил Делягин - Триллионы для диктатуры олигархов. Что будет после Путина?

Давайте примем звонок.

Михаил из Москвы: — Первый вопрос. Михаил Геннадьевич, вы сравниваете наш МРОТ и прожиточный минимум с нормами пленных немцев.

Но есть одно маленькое но. Немцам при этом не говорили о вкусной и здоровой пище и не выступали в духе нашего главного либерала, что если вы не можете при помощи лопаты и тачки выполнять нормы образцовой бригады с тракторами и грузовиками в два раза, то вы должны питаться отравой.

Второй вопрос. В какой мере банковский кредитный процент выше инфляции подстегивает эту инфляцию, и в каких случаях он зависит от инфляции? Такое впечатление, что именно высокий банковский процент подхлестывает сейчас инфляцию .

М. Делягин: — Безусловно, высокий банковский процент подхлестывает инфляцию. Здесь все зависит от того, является избыточным или недостаточным объем денежной массы. Если объем денежной массы избыточен, и инфляция из-за этого, тогда необходима жесткая финансовая политика, необходимо удорожание кредита, для того чтобы эту самую избыточную денежную массу нейтрализовать, убрать с рынка. Но у нас ситуация строго противоположная. У нас государство устроило совершенно искусственным образом жутчайший денежный голод. И нехватка денег привела к тому, что у нас инфляция сдерживается. А высокий процент, наоборот, раскручивает инфляцию. Вот я торговец. Чтобы что-то купить и потом продать, мне сначала надо взять кредит. Я беру этот кредит, но если я его беру под высокий процент, то я этот высокий процент сразу закладываю в цену. Мне просто деваться некуда. И тем самым я усиливаю инфляцию.

Так что разговоры нашего замечательного Банка России, что он якобы борется с инфляцией высокими процентными ставками, это разговор, который свидетельствует о безграмотности людей, которые этим самым Банком России управляют. В лучшем случае безграмотности. Можно предположить бытовую глупость, можно предположить абсолютную безответственность. Мы останавливаемся на самом мягком, самом тихом домашнем варианте — безграмотность. Потому что люди не понимают, чего они говорят. Они устраивают искусственный денежный голод, а в условиях искусственного денежного голода, то есть нехватки денежной массы, завышение процентной ставки стимулирует инфляцию. Мы это всё проходили. И они борются с инфляцией не высокой процентной ставкой, а в реальности они борются с инфляцией, загоняя людей в нищету.

Переходя к первому вашему вопросу — о чем не говорили немцам. Знаете, Советский Союз вообще над людьми не глумился. Даже над военнопленными он не глумился. Это была слишком гуманистическая цивилизация. И люди, которым при советской власти не давали глумиться над другими людьми, сейчас, что называется, распоясались, почувствовали себя на свободе и занимаются любимым делом, делая, в том числе, официальные заявления, от которых хоть стой, хоть падай.

Вы меня в связи с этим спрашиваете, присылаете вопрос о пенсионной реформе. Уже 6-я пенсионная реформа у нас сейчас идет. И вот Минфин хоронит концепцию индивидуального пенсионного капитала и взамен предложит гарантированный пенсионный продукт. Вы, естественно, спрашиваете, что это такое, с чем это едят и чем нам грозит. Дорогие коллеги, давайте зафиксируем, что пока Минфин всего-навсего сделал законопроект и направил его на согласование даже не в правительство, а всего-навсего в Минтруд. И когда они всё подготовят, тогда этот проект закона будет выставлен для общественного обсуждения. И только потом по итогам этого обсуждения будет внесен в правительство. Сейчас все, что мы имеем, это крайне косноязычные разъяснения чиновников Минфина, как будто их специально учили говорить бессвязно, из которых понять что бы то ни было достаточно сложно. При этом даже если мы вдруг случайно поймем их правильно, этот законопроект все равно еще будет переделываться. Поэтому понятно, что это страшно, понятно, что это пугает. Понятно, что нам опять грозят. Но давайте подождем, пока они хотя бы сами поймут, о чем они говорят, и изложат это на бумаге.

Большие процессы, захватывающие народы и превышающие по своей длительности жизнь поколения, в силу своей масштабности кажутся современниками самоочевидным постоянством. Поэтому их переходы в новую фазу, насколько бы естественными они ни были, воспринимаются как внезапное потрясение. Поначалу такие переходы кажутся необъяснимыми и случайными — вплоть до того, что современники отказываются даже воспринимать их реальность, а затем долго ещё ожидают их прекращения и возврата к привычному и кажущемуся единственно возможным прошлому.

Именно так воспринимают сейчас китайский проект, который после почти 40 лет беспрецедентного в истории по масштабности и длительности успеха переходит во вторую фазу.

Первая фаза заключалась в развитии Китая «за пазухой» Соединённых Штатов, с опорой на их ресурсы, вторая — в столкновении с ними за доминирование в мире.

Основу первой фазы заложил ещё Мао Цзэдун: вступив в системный конфликт с начавшим деградировать после смерти Сталина Советским Союзом и страшась свержения, он к концу 60-х решил опереться на помощь США против СССР. Прямых контактов, в силу идеологической несовместимости и памяти о «китайско-американской войне в Корее», не было, и в 1969 году Мао обратился к США на языке традиционных для китайской культуры непрямых действий — масштабными провокациями против СССР. Можно лишь гадать о его досаде, когда он убедился, что руководство США, погружённое в свои проблемы (от антивоенного движения и борьбы за права негров до приближения к неизбежному банкротству 1971 года), попросту не заметило столь энергичного и выразительного китайского приглашения к сотрудничеству (а вот ужас Мао перед военным возмездием СССР вплоть до мая 1970 года, когда ему удалось вымолить гарантии ненападения, — да и после этого — даже документирован).

Но конфликт КНР с СССР создал объективное разряжение в социалистическом мире — и США были втянуты в него. Результатом стал визит Никсона в Китай в феврале 1972 года, принёсший ему оглушительный пропагандистский успех, который способствовал беспрецедентной победе 37-го президента США на выборах в ноябре того же года (за него проголосовали все штаты, кроме Массачусетса и округа Колумбия), и резко укрепивший позиции Соединённых Штатов в противостоянии с Советским Союзом, — но он не изменил характера взаимодействия США с Китаем и, соответственно, модели функционирования последнего.

Мао Цзэдун был слишком стар и заскорузл, чтобы думать о чём-то, кроме сохранения власти (стратегическое сотрудничество с Америкой придало бы китайской внутренней политике неконтролируемый динамизм, с которым он уже не смог бы справиться), а руководство США было погружено в создание механизма нефтедолларов, агонию во Вьетнаме и налаживание процесса разрядки. Таким образом, для продолжения танго просто не было желающих ни на одной из сторон.