Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Но и эти скандальные выходки опять-таки способствовали славе Хрущева в СМИ, а значит – и среди простых американцев. Его популярности за океаном также послужило и то, что Нина Петровна Хрущева (жена) неплохо владела английским языком, а еще больше в этом преуспела Рада (дочь). Раду и ее мужа Алексея Аджубея в Риме принимает сам папа Павел IV и, что примечательно, в завершении состоявшейся беседы святейший отец произносит: «Да благословит Господь вас и всех, кто вам близок», чем, по мнению опытных комментаторов, благословил также атеиста, материалиста, коммуниста Никиту Хрущева.

А западные интеллектуалы в начале 1960-х благословляли даже не отдельного лидера компартии, а весь социалистический строй. Они признали демократию практически недостижимой в развивающихся странах и поскольку, по их мнению, СССР был развивающейся страной, он попадал под эту оценку. Превозносимый прежде «свободный рынок» (колыбель демократии и т. п.) стал считаться «прогрессивными» интеллектуалами лишь империалистическим инструментом гарантированного удержания незападных стран в состоянии отсталости. Соответственно, социализм (даже советского типа) получил право называться орудием прогресса, достигаемого в борьбе с западными ценностями. Капитализм погрузился в пучину самокритики. Разумеется, Запад знал и Маркса, и Шпенглера, но никогда еще критическое умонастроение не становилось в обществе практически господствующим. Не рыночный механизм, а социализм стал считаться дорогой в будущее. Наконец сбылось то, о чем мечтали с 1920-х годов: Советская Россия первый и единственный раз стала для Запада почти безусловным примером развития.

Частично это можно объяснить конкретными достижениями Советского Союза: Советы первыми стали использовать энергию атома в мирных целях, первыми вышли в космос, создали суда на воздушной подушке, синхрофазотрон и т. п. Один из ведущих западных идеологов того периода – И. Уоллерстайн – расставил все точки над «i»: «Мы живем в переходный период, двигаясь в направлении социалистического способа производства» (82).

Все это были обнадеживающие сигналы о том, что сосуществование двух общественных систем возможно, но 1 мая 1960 года советская ПВО сбила американский самолет-разведчик, осуществлявший полет над территорией СССР, а его пилот Ф. Пауэрс был захвачен в плен. Н. Хрущев: «Нам было выгодно, чтобы президент отмежевался от происшедшего, что позволило бы в дальнейшем проводить политику укрепления и упрочения связей, возникших после моей поездки в США и встречи с Эйзенхауэром. К сожалению, американцы решили действовать иначе. В том же мае мы узнали о заявлении президента Эйзенхауэра, в котором сообщалось, что он знал о полетах и одобрял их… Говорил, что и в дальнейшем США будут так поступать, поскольку обладают правом обеспечивать безопасность страны, даже не считаясь с суверенитетом других государств. Явно неразумное выступление, если не сказать больше. Глупое выступление» (83).

Конфронтационный курс, от которого никак не удавалось избавиться политическим элитам, волей-неволей обязывал СССР поддерживать старых союзников и заводить новых, невзирая на тяжесть такого положения вещей для государственной машины, и без того обремененной социальными обязательствами. Машина не справлялась с возраставшими нагрузками и народ роптал. Старый Митрич в «Москва – Петушки» сетует: «Они там кушают, а мы почти уже и не кушаем… Весь рис увозим в Китай, весь сахар увозим на Кубу… А сами что будем кушать?..» Однако и заморским оппонентам приходилось нелегко в глобальном состязании. Военно-полицейская машина Запада во второй половине ХХ столетия теряла убитыми десятки тысяч солдат и миллиарды долларов в Северной Африке, Индокитае, на Ближнем Востоке. Карибский кризис 1962 года оказал глубокое психологическое воздействие и на Старый Свет, показав с какой легкостью США идут на ядерный конфликт.

Ядерная война была действительно возможнаи, что самое страшное, мы несколько раз балансировали на грани глобального самоубийства. Например, человечество могло погибнуть по злой воле одного психопата, агента ЦРУ О. Пеньковского, которого сегодня выставляют едва ли не идейным борцом с коммунизмом. О. Пеньковский, накануне провала, 23 октября 1962 года (то есть в самом начале Карибского кризиса), послал по условным каналам в ЦРУ сообщение «грядет война», означавший, что СССР изготовился к нанесению первого удара. К великому счастью, сотрудники американской разведки, к которым поступил этот сигнал, заподозрив неладное, доложили лишь об аресте Пеньковского.

Авантюристическая политика привела Америку к трагической вьетнамской войне, хотя ее влияние на внутреннюю жизнь США может и не стоит преувеличивать. Для наглядности можно привести такие цифры: за годы Второй мировой войны, корейской и вьетнамской войн США в общей сложности потеряли 500 тысяч человек, а за эти же годы на дорогах США в результате автокатастроф погибли 815 тысяч человек. Другими словами, похоронки с театров военных действий приходили в дома американцев гораздо реже, чем известия о гибели их близких в автокатастрофах. Но международный престиж «колыбели демократии» очень сильно пострадал. СССР строил своим союзникам Асуаны, а США поливали их земли напалмом. Почувствуйте разницу – и народы земли её чувствовали.

Неудачи во Вьетнаме, всемирно признанные успехи СССР в космической гонке, развал колониальных империй, брожение в Западной Европе, нараставшая борьба за гражданские права темнокожих внутри США… Ситуация для правящих кругов Америки была не самой лучшей. Но тут на помощь американцам приходят неожиданные союзники – отечественная интеллигенция, те самые «шестидесятники», шумно требующие либеральных свобод любой ценой и немедленно. Подрыв строя изнутри, если нельзя взять крепость штурмом – это ли не шанс? Задача – разъединить интеллект страны и государство.

Вопрос не в том, понимали ли наши культуртрегеры, что их используют, многие понимали. Джазмен А. Козлов: «Сотрудники посольства США, занимавшиеся вопросами культуры, зорко следили за всеми неформальными проявлениями во всех областях советского искусства… Уже тогда мы поняли, что “холодная война” ведется не только Советским Союзом, что на ней греют руки и западные журналисты, принося иногда колоссальный вред нашим попыткам обогатить отечественную культуру…» (84). Вопрос в том, что каждый интеллигент считал себя умнее государства и видел его интересы со своей колокольни – то, что выгодно и нужно «лично мне», нужно и государству. И никак иначе. Со своей стороны, государство – неповоротливое, мыслящее категориями достатка простых людей, созданное для удовлетворения их простейших нужд – никак не могло понять, чего от него хотят вдруг заколосившиеся индивидуальности. В эту брешь и ринулись опытные западные пропагандисты.