Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

Для меня она началась поздней осенью 1958 года.

Асуан был тогда маленьким, тихим городком. Летом он почти вымирал: жара здесь дьявольская, самое пекло Египта. В октябре появлялись первые туристы. У подъездов оживающих после летнего застоя гостиниц их поджидали извозчики, чтобы везти на каменоломни, к неоконченному обелиску, так и оставшемуся лежать в скале, из которой его начали вырубать тысячелетия назад. На базаре молчаливые нубийцы продавали рога добытых в пустыне газелей и фигурки, искусно вырезанные из темного дерева. Между огромными камнями, которыми загромождено русло Нила, скользили парусные суденышки — дахабие, точно такие, какие ходили и сто и двести лет назад.

Выше Асуана Нил перегораживала тогда старая плотина, достроенная еще в начале века. Там же находилось управление, разрабатывавшее проект новой плотины. Мы приехали туда рано утром. Нас проводили прямо к директору.

Ибрагим Заки Хенауи приветливо протянул нам руку и со сдержанной яростью сказал чиновнику:

— Я же занят! Зачем вы их сюда притащили?

Он сказал это по-арабски, не подозревая, что мой спутник — арабист. Мы присели в уголке к деревянному столу, заваленному чертежами и образцами горных пород.

Ибрагим Заки совещался с приезжими иностранцами. Чиновник шепнул, что тут представители швейцарских фирм, а господин в безрукавке — крупный западногерманский инженер. Приезжие попивали воду со льдом, много курили и небрежно тыкали окурки в блюдечко с песком, заменявшее пепельницу.

Мы просидели так около получаса, перечитывая проспекты, захваченные из гостиницы: «Приезжая в Асуан, турист обнаруживает живописный провинциальный городок. Здесь сохранилась экзотика африканской действительности». О высотной плотине в проспекте даже не упоминалось.

Совещание затягивалось, и, прервав его на минуту, директор проекта попросил инженера Шакира показать нам место, выбранное для строительства.

По дороге инженер сообщил, что Нил у Асуана течет в крепчайшем каменном ложе. Глубина в сорок метров не редкость, а река быстра и норовиста.

Мы увидели старую плотину. Двухкилометровой невысокой стеной она перерезала Нил в том месте, где прежде бурлил труднопроходимый порог — знаменитый Первый катаракт. Ее строили только для орошения. Вода вырывалась из множества отверстий в нижней части плотины. Напор придавал струям почти горизонтальное направление. Эти водяные пушки на сотни метров вспенивали Нил. Какая бессмысленная растрата энергии великой реки!

Еще несколько километров асфальта — и машина выскочила на расчищенную от камней площадку.

— Здесь!

Дорога оборвалась возле кручи. Над Нилом нависали темные скалы, раскаленные октябрьским полуденным солнцем. Казалось, будто свирепый великан в раздражении разбросал, разворочал вокруг гранитные глыбы.

Знойный ветер перевевал принесенный из пустыни песок. Золотистые его струйки бежали по липкому асфальту, стекали в расщелины придорожного гранита.

Пейзаж был диким и мрачноватым. Только геолог и гидростроитель находят его восхитительным: можно ли желать лучшей опоры для плотины, чем этот гранит, проверенный на прочность еще создателями обелисков в честь богов и фараонов?

— Если все будет хорошо, плотина именно здесь станет копить сокровища Нила.

Инженер показал на противоположный берег. Там темнели такие же голые, безрадостные скалы.

Итак, новая дорога, зданьице лаборатории для испытания грунта да водопроводные трубы, наспех проложенные по уступам. Не богато! Но ведь и в Жигулях осенью 1950 года я видел лишь буксующие в прибрежной грязи тракторы и жиденькие треноги буровых вышек на огородах приволжского села. Оно стояло как раз там, где воды великой нашей реки работают теперь в турбинах Волжской ГЭС…

Путешествуя по арабскому Востоку в конце пятидесятых годов, я слышал о будущей высотной плотине, может быть, сто, а может, и триста раз. С узким каньоном возле Асуана связывалось будущее Египта.

Но, думалось мне, нелегко будет здесь справиться с Нилом, ох нелегко! Стиснутая скалами река зло и стремительно гнала сквозь каньон мутные воды тропической Африки. Шум доносился к нам на высоту. Вон парусную барку, пробирающуюся под крепким горячим ветром в сторону суданской границы, вдруг потянуло к водовороту. Суденышко завертелось, судорожно затрепетал парус, похожий на крыло птицы.

А жара! Правда, зимой в Асуане благодать: теплынь. Но сегодня, например, тридцать два градуса, и это в октябре. Летом же ртуть термометра подолгу не спускается ниже черточки «40».

— Сколько отсюда до тропика Рака?

— Напрямую? — прикидывает наш спутник. — Думаю, километров пятьдесят — шестьдесят.

— Только-то?! Так давайте завтра возьмем такси и…

Но инженер качает головой:

— Разрешается не меньше чем на трех машинах с цепями на колесах. Одна застрянет — другие вытянут. Пустыня, опасно. Застряли, остались без воды — верная смерть.

— Но как же здесь работать? Как строить?

— Ничего, здешний феллах привык. Тем, которые приезжают из Дельты, труднее.

— А европейцам?

— Совсем плохо. Долго не выдерживают. Летом здесь европейские туристы такая же редкость, как дождь. Вы же видели — гостиницы почти пусты.

Поджариваемые солнцем, вяло карабкаемся по камням.

— Здесь будет машинный зал, — говорит инженер и стучит каблуком, как бы пробуя надежность опоры.

— Так высоко?

Я все забываю о высотности будущей плотины: сто десять метров! Наша скала, с которой еле различимы люди на барках, конечно, окажется под водой.

— Деньги, деньги… — вздыхает инженер. — Двести миллионов фунтов на строительство первой очереди! Республика молода, у нас много нужд, а западные державы отказали нам в помощи, вы же знаете.

— Давайте спросим первого встречного: что он думает о Садд аль-Аали? — предлагаю я на обратном пути.

Первым встречным оказался каменщик Хишмет Сильданис, рослый парень из Асуана.

— Это руси, — сказал инженер. — Понимаешь: руси из Москвы.

— Москва? — переспросил парень.

— Ну да. Вот ему хочется знать, что ты сказал бы при встрече Ивану, который строит плотины на Волге. Слышал о Волге?

Но парень не слышал.

— Это русский Нил, понимаешь?

Хишмет закивал головой, подумал секунду:

— Ты мой брат, сказал бы я ему. Иван, давай строить вместе — такой была бы моя речь.

Тут иной читатель, пожалуй, подумает, что уж как-то очень кстати было это сказано: ведь немного времени спустя, той же осенью 1958 года, газеты всего мира облетело сообщение, что Советский Союз поможет строить великую Асуанскую плотину.

Но слова о братстве не мною были сказаны. Парень из Асуана не слышал о Волге, а о Москве он слышал и в том, где его настоящие друзья, разбирался.