Денис Терентьев - Молоко без коровы [Как устроена Россия]

Вместо вранья про побоище можно было бы внести в учебники подлинную историю 1164 года. Шведы пришли под Ладогу на 55 шнеках, в каждом из которых помещалось по полсотни бойцов. Горожане четыре дня держали осаду, пока не приспела подмога – ушли лишь 12 шнеков. Но вопрос тот же: кто конкретно повесит коту колокольчик? Вместо Ладоги в учебники попала сомнительная Невская битва, бывшая, судя по всему, небольшим приграничным столкновением.

В отличие от нее Куликовская битва действительно была событием масштабным. Но московский князь Дмитрий Донской упал бы с коня от удивления, если бы услышал, будто на Куликовом поле он боролся с монголо-татарским игом. Хотя бы потому, что в рядах его противника Мамая, скорее всего, не было ни одного монгола.

Наивно представлять «иго» сплошным Батыевым погромом длиной в 200 лет. Русские князья находились по отношению к Орде в вассальной зависимости. В этом не было ничего позорного – вся Европа жила по тем же законам. Князья ожесточенно грызлись между собой за доверие и полномочия центра – тут тоже ничего нового. Русская православная церковь расцвела именно при монголах: получила освобождение от сборов и податей, имела представительство в ставке великих ханов. Христианином был и половец Мамай, беклярбек и темник Орды, властвовавший в Крыму, на Донбассе и юге нынешней России. Его войско составляли половцы, печенеги, аланы, касоги и, по распространенной версии, тяжеловооруженная пехота из наемников-генуэзцев.

Мамай стал конкурентом Тохтамыша, вассалом которого являлся московский князь Дмитрий Иванович. Когда Дмитрий собирал войска против Мамая, ему не прислали подмоги ни Смоленск, ни Тверь, ни Новгород, ни даже собственный тесть, нижегородский князь. Зато татарские полки под стягами Москвы были! А рязанский князь Олег, наоборот, двинулся на Куликово поле на помощь Мамаю, но опоздал на один день. Конечно, с таким набором фактов скрепу не сделаешь. Но позориться-то зачем? Вон французы не пытаются выдать междоусобицу бургундцев, аквитанцев и бретонцев за какой-то осмысленный процесс, но недостатком патриотизма никогда не страдали.

Кстати, самая откровенная школьная липа касается французских потерь в Бородинском сражении. Европейская историография признает, что Наполеон не досчитался 30 тыс. солдат и офицеров, из них убитыми 10–12 тысяч. Тем не менее на главном монументе, установленном на Бородинском поле, золотом выбито – 58 478 человек. Как признает знаток эпохи Алексей Васильев, «ошибочкой» мы обязаны Александру Шмидту – швейцарцу, которому в конце 1812 г. были очень нужны 500 рублей [23]. Он обратился к графу Федору Ростопчину, выдав себя за бывшего адъютанта наполеоновского маршала Луи-Александра Бертье.

Получив деньги, «адъютант» от фонаря составил список потерь по корпусам Великой армии, приписав, например, 5 тыс. убитых гольштинцам, которые в Бородинской битве вообще не участвовали. Русский свет был рад обманываться тогда. И до сих пор никто не решается инициировать демонтаж легенды: в учебниках десятилетиями кочует цифирь, будто Наполеон потерял около 60 тыс. бойцов. Зачем обманывать детей, способных открыть компьютер? Кончилось ведь взятием Парижа – и с этим не поспоришь.

Исторические мифы срабатывают, когда властям требуется поддержка населением какой-нибудь милитаристской выходки. В преддверии Первой мировой, например, 87 % европейских интеллектуалов были за войну. Чем такой ура-патриотизм оборачивается, Германия поняла лучше всех в мире. И вряд ли в какой-то другой стране детей столь внимательно учат анализировать историческое полотно, а не выискивать фрагменты, удобные национальному самолюбию.

Взять, например, двух популярных персонажей их германского прошлого. Прусский король Фридрих II именуется в истории Великим. Он считается основоположником просвещенного абсолютизма: дружил с Вольтером, владел шестью языками, играл на флейте, водил своих солдат в атаку и выиграл массу сражений. У Фридриха был отец-предшественник – Фридрих Вильгельм I, которого чаще именуют «Фельдфебелем». Имея лицо, похожее на свиную рульку, он ненавидел все французское и называл Лейбница дураком, поскольку ученый не умел держать ружье. Казалось бы, понятно, в чью пользу сравнение. Но школьный учитель предлагает детям смотреть на факты с разных сторон.

Взойдя на престол, Фридрих Вильгельм сократил расходы на жалованье и пенсии придворным сразу в пять раз. Затем началась приватизация королевских конюшен, винных погребов и сервизов – всего, что можно продать. Тем не менее хозяйственным иностранцам, построившим дом в Пруссии, возмещали затраты и освобождали от налогов на первые 6 лет. Первой в мире Пруссия перешла на всеобщий призыв, создав 4-ю по численности армию в Европе, будучи 13-й по населению. При этом король почти не воевал. Результатом его правления стали 7 млн золотых талеров в казне. Его сын Фридрих Великий, наоборот, прошел десятки сражений и считался гениальным полководцем. Результатом его опытов стали сотни тысяч убитых пруссаков, пустая казна и взятие русскими Берлина. Если бы новый российский император Петр III не был поклонником Фридриха, Пруссия могла стать нашей провинцией.

В шведских школах героическую личность короля Карла XII оценивают также с различных сторон. Конечно, круто в поисках славы довести армию до Полтавы, но для страны королевские авантюры закончились потерей половины заморских владений. Странно, что в России мы не наблюдаем подобного подхода к эпохе Петра I, по которой школьным методистам приходится притягивать за уши буквально все.

Кто-то возмутится: разве не с Петра начался славный имперский период нашей истории? Споры на эти темы и должны развивать в школьнике мышление, риторику, взгляды на развитие цивилизации. И не важно, становится он в итоге консерватором или либералом, – главное, он научился формировать и отстаивать свою точку зрения, а экономика получила инициативного и грамотного гражданина. Российской школе это, увы, не грозит: выучив к ЕГЭ плеяды царей и полководцев, школьник рано или поздно узнает их подноготную, проникается апатией и недоверием к усвоенному в школе.

Авторы учебников, похоже, сами искренне не понимают, чем нам гордиться, кроме деспотов и ратных побед. Если верить учебникам, до призвания Рюрика в 862 г. на территории России бегали дикие племена, в которых не было согласия. Гордиться тут, конечно, нечем. Уже 400 лет прошло после падения Рима, более 800 лет как распяли Христа, 1200 лет со времен Аристотеля и Александра Македонского. Но вот в конце 1990-х находки археолога Евгения Рябинина в Старой Ладоге доказывают: Ладога не только существовала за 100 с лишним лет до Рюрика, но и имела высочайший для той поры уровень развития. В 2 км от Ладоги Рябинин откопал Любшанскую крепость, которую возвели и вовсе в VI–VII веках, около 700 г. перестроив на каменном основании. Близ Ладоги найден и самый древний в Восточной Европе токарный станок [24].