Денис Терентьев - Молоко без коровы [Как устроена Россия]

Казалось бы, очевидно, что даже маленькая ложь в деликатнейшей, построенной на вере области может выбросить из конфессионального лона тысячи адептов. В июне 2013 г. подчиненные крепко подставили патриарха Кирилла во время визита в Свято-Троицкую Сергиеву лавру, дорисовав толпу внимавших ему верующих. Схожая история имела место в 2011 г. во время визита владыки в Харьков, когда сакральная ретушь превратила 5 тыс. слушателей в 100 тысяч. Расхожим мемом стали дорогие часы патриарха Кирилла, которые заретушировали на его запястье, но забыли «затереть» их отражение в полировке стола [13].

В 2010 г. широко обсуждался случай с выдающимся хирургом, бывшим министром здравоохранения РФ Юрием Шевченко. Во время ремонта в квартире Шевченко в легендарном Доме на набережной повредили вентиляционные камеры, в результате чего строительная пыль попала в соседнюю квартиру, принадлежащую патриарху Кириллу. Проживающая там троюродная сестра патриарха Лидия Леонова подала в Замоскворецкий суд иск к Шевченко на сумму около 20 млн рублей, который был удовлетворен в считаные дни. До полного расчета больному раком хирургу закрыли выезд за границу [14].

У конфликта имелась предыстория. Врач Шевченко одновременно являлся и православным священником: учился богословию в академии архиепископа Ташкентского и Среднеазиатского Владимира (Икима), рукополагался у митрополита Украинской православной церкви Владимира (Сабодана). Последний конкурировал за патриарший престол с Кириллом, а первый был переведен им «с понижением» епископом Омским сразу после победы. Открывая храм при медико-хирургическом центре имени Пирогова в Измайлово, Шевченко не пошел за благословением в РПЦ. И в глазах многих наблюдателей судебное преследование Шевченко выглядело как расправа над политическим противником, пусть и несоизмеримо меньшего калибра.

Православным конкурентам РПЦ досталось от государства не впервые. В 2008–2010 гг. Росимущество отобрало у православной общины в Суздале полтора десятка храмов, а в 2015 г. изъяло по суду мощи преподобных Евфимия и Евфросинии Суздальских! Хозяйство принадлежало Русской православной автономной церкви (РПАЦ) во главе с владыкой Валентином, которого Московская патриархия запретила в священнослужении, а его организацию предпочитала называть «Суздальский раскол». В 2012 г. начальник управления Росимущества по Владимирской области Владимир Горланов написал в Арбитражный суд, что мощи «являются собственностью Российской Федерации и относятся к культурным объектам». По заявлению одного из священников РПЦ в полицию простой участковый добился вскрытия рак с мощами, поднятия пелен. Логика служителей закона проста: мощи передавались православной общине, которая теперь не может существовать, раз у нее изъяты храмы. Памятуя о том, что православная вера крепла как раз в катакомбах, более сотни суздалян подписались под открытым письмом: «Невозможно описать всей лжи, клеветы, оскорблений и случаев попрания наших самых элементарных прав! Мы никому не желаем зла, не претендуем ни на чью собственность – мы хотим тихо и мирно молиться в соответствии с нашими убеждениями и канонами нашей веры. Нас преследуют именно органы государственной власти и чиновники за то, что мы принадлежим не к «той Церкви», которую они, вопреки закону и здравому смыслу, считают «государственной» [15].

Но все это цветочки по сравнению с ущербом, нанесенным репутации церкви так называемой «реституцией объектов религиозного назначения». В 2010 г. президент Дмитрий Медведев подписал Федеральный закон № 327, за который почти единогласно проголосовала Госдума, включая коммунистов. Его окончательная редакция позволяла церкви отбирать по суду больницы, музеи, театры или просто жилые дома, построенные в советскую эпоху на месте этих самых «объектов». Митрополиту достаточно показать пальцем на любое здание, где до революции жил священник или останавливались паломники, и, если за 6 лет недвижимость не отдали добровольно, идти в суд. И вовсе не обязательно, чтобы передаваемое религиозным организациям имущество было исторически или культурно связано с этими организациями. В Калининградской области РПЦ получила все местные костелы, кирхи и замки, хотя до Второй мировой войны здесь жили сплошь лютеране. При чем здесь замки, спросите вы? Так ведь Тевтонский орден был религиозной организацией, а значит, все его имущество «религиозного назначения».

В Нижнем Новгороде из Дома офицеров выгнали десятки детских кружков. Оказывается, до 1917 г. при здании помещалась маленькая домовая церковь. Потом духовное возрождение перекинулось на консерваторию, где когда-то располагалась резиденция архиерея. Двухэтажное здание после войны надстраивали всем миром, возвели новый четырехэтажный корпус, установили крупнейший в Поволжье орган. В Подмосковье Крестовоздвиженскому женскому монастырю стало тесновато – отсудили площади соседнего реабилитационного центра для детей-инвалидов, где в царские времена останавливались паломники. Похожая история в Боголюбово, где во имя добра и веры потребовали стационар районной больницы. И в селе Скопино на Рязанщине, где попросили на выход детский интернат.

На Дону епархия претендовала на Музей донского казачества в станице Старочеркасской. И совершенно не постеснялась обидеть насквозь православных казачков. Атаманский дворец и дом атамана Ефремова суд отдать отказался, но местный музей-заповедник все равно лишился 3,6 тыс «квадратов». Например, церкви отошел дом-крепость торговых казаков Жученковых, которые к тому же были старообрядцами. После этого можно даже не рассказывать, чем подкрепляются претензии РПЦ на развалины античного города Херсонес в Крыму.

В Ставрополье соседство с Иоанно-Мариинским женским монастырем вышло боком семье Шимко-Фоменко. До революции у монастыря был игуменский корпус, как следует из монастырской описи: деревянный, покрытый железом, окрашенный масляной краской. При большевиках здесь помещался детский дом, потом клуб и швейный цех при психиатрической больнице – здание многократно разбирали, выкладывали кирпичом. В 1993 г. супруги Шимко купили его у психбольницы на аукционе, других претендентов не нашлось – кому нужны голые стены. К моменту возвращения людей в черном здесь были обустроены три квартиры, в которых жили четыре поколения семьи – от 90-летней участницы войны Раисы Фоменко до ее 3-летнего правнука.

В судах монастырь повел себя на редкость агрессивно. Если 90-летняя прабабушка подарила жилье своей дочери, то для епархии это «переделки документов с целью запутать суд». В первой инстанции у монастыря не выгорело. Добрые сестры пошли в краевой суд, который признал сделку с передачей дома семье Шимко-Фоменко недействительной. Согласно решению суда, покупка гражданином собственности на государственном аукционе четверть века назад «направлена на подрыв основ конституционного строя, обороноспособности, безопасности и экономической системы Государства, нарушает права и свободы человека и гражданина, противоречит сложившемуся в обществе представлению о добре и зле, хорошем и плохом, пороке и добродетели, препятствует гражданам в соответствии со ст. 44 Конституции РФ участвовать в культурной жизни и пользоваться учреждениями культуры…». Кто-то может подумать, что у епархии нет ничего святого: используя административный ресурс, выгонять детей и престарелых из собственного дома на улицу. Но, учитывая, что Раиса Фоменко – ветеран войны, сестры монастыря предложили «акт милосердия» – взять прабабушку под свою опеку в монастырь! Пресс-служба епархии с пафосом сообщила, что на это получено благословение самого епископа [16].