Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

К тому же, заменяя чиновников, лояльных к премьеру, близкому к группе А. Чубайса, Кремль стремился уравновесить влияние главы РАО ЕЭС группировкой Березовского — Абрамовича. Конфликт продолжал развиваться. А. Чубайс подверг критике стремление Б. Березовского подмять под себя медиаимперию В. Гусинского.

Достаточно много странностей наблюдалось и вокруг свежеиспеченного альянса правых сил, о формировании которого заявили лидеры «Правого дела» (А. Чубайс, Е. Гайдар, Б. Немцов), «Новой силы» (С. Кириенко) и «Голоса России» (К. Титов). Прежде всего, обращало внимание "Заявление А. Чубайса, одного из наиболее авторитетных основателей правого блока, что новый союз рассчитан, чтобы служить политической опорой для президентской кампании премьера С. Степашина.

Однако далеко не очевидно, что Б. Ельцин и его ближайшее окружение действительно рассматривали С. Степашина в качестве реального будущего претендента на роль преемника президента. Как уже отмечалось, премьеру лишь разрешили играть свою собственную игру, чтобы, скорее всего, отвлечь его от соблазна скооперироваться с Ю. Лужковым и Е. Примаковым.

Накануне заявления о создании нового правого блока из «Голоса России» вышла Демпартия России (ДПР), руководители которой известны особыми отношениями с Кремлем. Очевидно, что демарш ДПР во многом был связан с тем, что ее кремлевские спонсоры не были заинтересованы поддерживать кампанию, нацеленную на раскрутку близких А. Чубайсу политиков, включая и С. Степашина.

Очевидным было и то, что новое политическое объединение, выступавшее с претензией стать стартовой площадкой для нового президента, но при этом отражавшее взгляды лишь одной небольшой группы российского истеблишмента, не вполне адекватно оценило свои силы.

Некоторые эксперты допускали, что ориентация правых на поддержку С. Степашина связана в действительности с упомянутой выше интригой Кремля вокруг премьера, которому таким образом «подсовывался» заведомо ненадежный и нефункциональный политический механизм, поспешно названный в прессе «клубом самоубийц». Мол, этот «данайский дар» отнюдь не прибавит популярности С. Степашину, а скорее превратится в обузу для последнего, что, собственно говоря, и нужно было Кремлю, чтобы занять премьера безобидной и безрезультатной деятельностью. Правда, авторы этих выводов не учли ряд обстоятельств. Мобилизационные и финансовые ресурсы, активный, а в ряде случаев даже агрессивный электорат, наличие в команде А. Чубайса, одного из лучших, что ни говори, администраторов и огромную силу, таящуюся в таком явлении, как реванш.

Наконец, любопытно и то, что В. Черномырдин также высказался категорически против участия НДР в правом альянсе. Наблюдатели по-разному оценивали мотивы, которые двигали при этом экс-премьером, однако ни у кого не вызывало сомнений, что подобное решение В. Черномырдин мог принять в том числе и по согласованию с Кремлем.

Самостоятельное определение НДР своей позиции, кстати, вызвало у членов правого альянса естественное желание попытаться вернуть НДР в русло союзнических отношений. Это несложно было объяснить хотя бы тем, что в «политических окрестностях» нового альянса правых, кроме НДР, не было ни одной значительной политической силы, с которой новое объединение могло бы установить тесные связи.

Однако игра, которая могла возникнуть в отношениях между вновь образованным правым движением и находившемся в «гордом одиночестве» НДР, могла надолго затянуться и превратиться в фактор, отвлекающий премьера и поддерживавшие его правые силы на политически безрезультатное маневрирование. Просматривалась цель увести премьера от действительно большой политической игры, которую затевали более умудренные политические «тяжеловесы» в центре.

По мнению многих экспертов, результаты пиаровских акций премьера не делали его позиции во власти прочнее. Можно было предвидеть заранее, что, если ему удастся накопить серьезный политический багаж, Б. Ельцин и его окружение немедленно почувствуют острые уколы ревности и начнут выискивать недостатки в деятельности главы кабинета.

Между тем они лежали на поверхности. Прежде всего премьер был явно слаб в экономике. Он и в целом аппарат правительства с трудом контролировали экономическую ситуацию в стране и по большому счету не имели навыков серьезной управленческой деятельности народным хозяйством. Они были вынуждены передоверять свои функции нижестоящим министрам, которые являлись ставленниками различных лоббистских групп, заинтересованных в теневом распределении национального богатства.

Возможно, правы те аналитики, которые считали, что неожиданный жест президента, наградившего министра иностранных дел И. Иванова орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени, был связан с желанием показать С. Степашину, что у него всегда есть замена, и охладить политика, считавшего, судя по всему, свой визит в США удачным.

Большинство экспертов считало, что позиционная пауза, во многом являвшаяся для президентской команды вынужденной, могла резко прерваться после очередного возвращения президента Б. Ельцина из отпуска.

Многие аналитики полагали, что в течение электорального цикла 1999–2000 годов Кремль не прекратит попыток активного вмешательства в политическую игру. В частности, перед парламентскими выборами Б. Ельцин мог подыграть себе, манипулируя с датой выборов: перенеся их, например, на несколько дней назад; создать проблемы для движения «Отечество», которое в связи с его поздней регистрацией могло быть снято с дистанции Центризбиркомом, согласно российскому законодательству.

Вряд ли, однако, подобное вмешательство изменило бы расстановку сил перед выборами, так как, скорее всего, «Отечество» нашло бы формальный выход из ситуации, прибегнув к союзу с одной из карликовых партий, имевших право принимать участие в выборах. К тому же не в интересах Кремля создавать для «Отечества» непреодолимые осложнения, поскольку в этом случае электорат движения Ю. Лужкова, скорее всего, перейдет в протестный лагерь. В этом случае, вопреки всем расчетам Кремля, у оппозиции появился бы вполне реальный шанс завоевать думское большинство.

Судя по всему, одним из сюрпризов, который готовил Кремль, был связан с форсируемым процессом российско-белорусской интеграции в фазу объединения двух стран в союзное государство. С инициативой проведения референдума по вопросу о введении поста всенародно избираемого президента нового союзного государства выступила группа, возглавляемая депутатом Госдумы Н. Гончаром.

По плану Н. Гончара предполагалось провести два референдума — консультативный («Поддерживаете ли вы воссоединение Российской Федерации и Республики Беларусь в единое государство, в котором глава государства и орган законодательной власти избираются всенародно?») и ратифицирующий (по союзному договору). При этом предполагалось, что президентские выборы в России должны быть отложены до окончательного решения судьбы союзного государства и избрания союзных органов власти, президента и парламента.