Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Неспособность, а может, и нежелание в этот период А. Чубайса, поддерживающего С. Степашина, сплотить так называемый правый блок, также, вероятно, сказалась на ослаблении позиций премьера. В этом контексте отставка С. Степашина означала, очевидно, и ослабление политических позиций А. Чубайса.

Отставка С. Степашина означала: попытки здравомыслящей части российского истеблишмента, пытавшейся договориться с шедшей на смену прежней, новой «партией власти», столкнулись с всеобщим эгоизмом элиты именно тех фракций, у которых оставалось мало шансов удержаться на высоких властных позициях.

Это относилось прежде всего к кремлевской команде, которая упорно пропускала мимо ушей все чаще звучавшие намеки представителей постельцинской элиты о том, что «надо договариваться». Кстати, по некоторым данным, С. Степашин во время встречи с Б. Ельциным 5 августа прямо заявил президенту и его окружению, что он, как премьер, считает жесткую линию Кремля, стремившегося к политической монополии, неоправданной и опасной и что необходимо смягчать, а не усиливать конфронтацию.

Действия же Кремля были чреваты тем, что противники кремлевской команды оказались перед необходимостью перенять у Б. Ельцина и его окружения их же тактику, что вообще исключало для «семьи» надежду на благополучный исход схватки за власть. Кроме того, экс-премьер, как утверждали, позволил себе заявить, что не намерен впредь исполнять какие бы то ни было решения «семьи», а лишь самого президента. Однако эта позиция была воспринята в Кремле как очевидное проявление дерзости и чуть ли не предательства.

После отъезда С. Степашина в турне по приволжским регионам и в Дагестан, по данным из осведомленных кругов, президентское окружение заметно сузило круг лиц, вовлеченных в принятие решения по премьеру. В частности, после того как выяснилось, что Б. Березовский начал оказывать знаки внимания формирующейся лужковской «партии власти» и фактически «сдал» было свои СМИ «Отечеству», бывший исполнительный секретарь СНГ был «отключен» от дальнейших совещаний по судьбе правительства. Вскоре Б. Березовский вновь изменил свою позицию. В интервью 12 августа французской газете «Монд» он вернулся на позиции «ястреба», оправдывавшего отставку С. Степашина мягкотелостью последнего, предрекавшего переход «Газпрома» под контроль тех сил, которые преданы президенту.

Как уже говорилось, за бортом остался и А. Чубайс, который без успеха попытался якобы подключить к атаке на Кремль в защиту С. Степашина «демократическую общественность» из своей политической тусовки — Е. Гайдара, Е. Ясина и других. Однако правые в день оглашения указа Б. Ельцина немедленно осудили этот шаг президента. На всякий случай был отодвинут А. Волошин, близкий Б. Березовскому.

За отставку С. Степашина высказался, как считали, самый узкий круг «семьи» — Т. Дьяченко, В. Юмашев, Р. Абрамович. Правдоподобие этой версии очевидно. После оглашения указа президента об отставке правительства А. Чубайс ушел в глубокую тень, что говорило о явном недовольстве решением президента. А. Волошин и Б. Березовский, появившись 9 августа в кулуарах Белого дома, опровергли всякую свою причастность к этому шагу.

То же самое сделали и другие «олигархи» — В. Гусинский, М. Ходорковский, В. Потанин. Кроме того, СМИ, контролируемые Б. Березовским, а также прочубайсовские политические круги без особого энтузиазма восприняли назначение В. Путина. Большинство губернаторов также крайне отрицательно отнеслись к перестановкам в правительстве. Такое отношение губернаторов к переменам было продиктовано, как считали аналитики, не столько антиельцинскими настроениями, сколько здравым смыслом — они не без оснований опасались, что новое правительство мгновенно забудет обязательства старого, даже если большинство фигур в нем останется на своих прежних местах.

Поверхностный анализ принятия решения, приведшего к очередному правительственному кризису, свидетельствовал, что затеянные Кремлем «рокировки» и другие шаги были направлены, прежде всего, на консолидацию президентской команды, в первую очередь за счет усиления в администрации и на других ключевых постах позиций в ближайшем окружении. Речь шла уже и не о «пятерке», усилиями которой был отставлен Е. Примаков, а о «тройке» в составе Т. Дьяченко, В. Юмашева, Р. Абрамовича.

Установка на проведение жесткого курса была более близка Б. Ельцину и его ближайшему окружению, убежденному в том, что уступки могут печально закончиться для обитателей Кремля, и привыкшему действовать с расчетом на безоговорочную капитуляцию и полное уничтожение политического противника.

Растущая однородность кремлевской команды принимала черты закрытости, замкнутости, «групповщины». В ближайшем окружении президента появились иллюзии по поводу собственной непогрешимости, неуязвимости, вседозволенности, навязывания обществу своих решений, несмотря на их ущербность.

Эти особенности в полной мере нашли свое выражение как в телеобращении президента от 9 августа, где Б. Ельцин назвал мало кому известного В. Путина «человеком, который способен консолидировать общество, опираясь на самые широкие политические силы, обеспечить продолжение реформ в России, сплотить вокруг себя тех, кому в новом, XXI веке предстоит обновлять великую Россию», так и в ряде других заявлений и планов, которые обнародовал Кремль, до предела раздраженный своими политическими неудачами.

Так, явно под воздействием Кремля ЦИК обратился в Минюст за уточнением, исполнится ли к 19 декабря год со времени регистрации «Отечества», а Минюст произвел проверку правильности регистрации партий, входящих в состав «Отечества». Иными словами, Кремль продемонстрировал всем, что готов идти на крайние меры, лишь бы не допустить участия в выборах нового избирательного блока. Вряд ли он пытался просчитать все последствия, к которым могла привести фактически развязанная репрессивная политика против влиятельных элитных групп.

К этому же ряду действий относились и попытки проведения Кремлем «дифференцированной политики» в отношении составных групп нового центристского блока, например, заявление С. Степашина, что он поддерживает в этом блоке лишь «Всю Россию», а также идея поспешного создания вокруг премьера губернаторского блока «неприсоединившихся».

Таким образом, Кремль не только продолжал утрачивать поддержку в обществе, но и начал действовать явно в логике импровизации. Между тем тактически ситуация требовала перехода президентской команды к более жесткой линии.

Кремль добился решающего перевеса над лужковской командой в сфере силовых ресурсов. После увольнения начальника Центрального регионального управления по борьбе с организованной преступностью Н. Климкина, новой волны проверок московского ГУВД иУФСБ, развала Генпрокуратуры Ю. Лужков оказался вне игры. Перестали угрожать Кремлю и неприятности из Швейцарии — по слухам, были предприняты чрезвычайные меры для того, чтобы банки этой страны ликвидировали опасные счета.