Юрий Сторчак - Русский фактор

Часть членов Европейского союза на западе (Британия) и востоке (Польша) выступают за сохранение и укрепление нынешней глобальной международной роли Соединенных Штатов Америки и поддерживают их внешнюю политику. Тесные отношения с Германией и Францией России важны не для геополитического соперничества с США, а для продвижения российских интересов в отношениях между ней и ЕС.

С 2004 года новые члены ЕС из числа государств Центральной и Восточной Европы относятся к России гораздо скептичнее и настороженнее, чем западноевропейцы. Многие в этих странах считают Россию «евроазиатской», а не европейской страной и отказывают ей в перспективе интеграции в международное общество. Согласно их точке зрения, исходя из исторической памяти, даже демократическая Россия не является достаточной гарантией безопасности.

Гармонизация интересов России и Европейского союза требует преодоления многих существующих трудностей. На саммите ЕС — Россия в 2003 году их совместной целью было провозглашено создание четырех общих пространств: экономического, внутренней безопасности, внешней безопасности, образования и культуры. Однако в силу расхождения сторон в ряде принципиальных вопросах реализация этого намерения остается на уровне политического лозунга.

В начале 2000-х годов Совет Европы выдвинул идею настоящей географически и исторически полной Широкой Европы. В ее рамках ЕС стремится к европеизации своих непосредственных соседей как к форме модернизации стран с авторитарным прошлым. Это подразумевает глубокую экономическую, политическую и общественную трансформацию на основе демократической, социал-демократической, либеральной, негегемонистской, многонациональной, мультикультурной, инклюзивной и интегративной идеологий. Предусматривается задействовать три группы механизмов: обязательства государств в процессе присоединения к ЕС; объективные изменения в соседних странах в результате интеграции с Европой; субъективные изменения, ведущие к восприятию европейских норм. Широкая Европа является матрицей, а не втулкой, как Брюссель со спицами, для связывания с периферийными странами. Он не предлагает России вступление в Союз и совместное лидерство в Широкой Европе, если она не желает европеизироваться таким образом.

В России исходят из принципиально иной концепции — Большой Европы. Это фактически двусоставная конструкция, одним из центров которой является Брюссель, а вторым — Москва. Руководству РФ интересны ее внешний паритет с ЕС и признание Брюсселем стран СНГ сферой российских интересов. Такой стратегический подход основывается на традициях российского внешнеполитического мышления и развивает их в условиях глобализации.

Концепции Широкой Европы и Большой Европы противоположны. Решение вопроса о них будет зависеть от того, какой вектор развития и интеграции выберут для себя страны, которые Россия видит в сфере своих интересов. Украина, Молдавия и Грузия провозгласили курс на европеизацию прежде всего как альтернативу их возвращения в поле притяжения Москвы. Проевропейские тенденции наблюдаются в Азербайджане и Армении.

Российская часть Большой Европы может включать в себя наряду с Россией Белоруссию и Казахстан, является толчком к экономической интеграции с Россией и стимулом к ускоренной европеизации. Обе тенденции могут проявляться одновременно и в конкуренции между собой.

С точки зрения Евросоюза Казахстан находится за пределами Широкой Европы, и характер его связей с Россией не имеет прямого отношения к отношениям Россия — ЕС.

Европеизация РФ происходит, скорее, объективно, под влиянием расширения отношений с Европой и увеличения ее присутствия внутри России, чем субъективно. РФ добилась существенного прогресса в экономическом, социальном и политическом развитии. Благодаря этому она становится более совместимой с Евросоюзом в ценностном отношении. Для стабилизации своего положения по отношению к усиливающемуся Китаю и мусульманскому миру Россия заинтересована в Евросоюзе.

Для развития ЕС, в соответствии с логикой его позиционирования в мире, Россия с ее природными ресурсами, геополитическим положением и военным потенциалом может быть решающим дополнением в усилиях Европы утвердиться в качестве равного США и КНР центра силы и влияния. Взаимная заинтересованность России и Европейского союза создает их устойчивую ассоциацию друг с другом. В этом случае «четыре пространства» наполняются содержанием, возникают механизмы российско-европейского взаимодействия в политической, экономической, военной, экологической и других областях. По духу и форме формат такого объединения ближе к концепции европеизации, чем к дуополии. Инструментами европеизации России являются Совет Европы, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, региональные советы сотрудничества в бассейнах Баренцева, Балтийского, Черного морей.

Российская внешняя политика ориентируется на традиционные концепции баланса сил, великодержавности, сфер влияния, геополитических буферов, паритета и т. п. Их дополняют составляющие основу «нормативной империи» Европейского союза идеи господства правовых отношений. Европейский вызов политике России не менее масштабный и более сложный, чем вызов со стороны США.

Хоть русские люди являются европейцами, взаимоотношения России и Западной Европы всегда были сложными. Будучи наследницей Византии и Золотой Орды, первая в одни периоды своей истории отгораживалась от Запада для сохранения своей самобытности, а в другие — открывалась ему, чтобы набраться у него знаний, умений и опыта успешной конкуренции с основными европейскими державами. Временами западноевропейцы ставили перед собой задачу политического подчинения и культурной ассимиляции периферийной, технологически и политически более отсталой России, а иногда были вынуждены сдерживать ее влияние и натиск.

Из-за того что фазы общественно-экономического и политического развития России и Запада не совпадали, между ней и Западной Европой всегда существовал политический и ценностный зазор. В восточной части Европы Россия соперничала с Литвой, Польшей, Швецией и

Турцией, а после них — с Германией, Францией, Англией, США. Отношения с отдельными восточноевропейскими государствами определялись их буферным положением между Россией и Западом. При этом она настаивала на признании своего равенства с европейскими великими державами, а иногда и с Европой в целом. Европейцы бились за собственные интересы, а объединенная Европа требовала от России следования установленным ею нормам.

Для россиян же принципиально важно было получить ответ на вопрос: является их страна захолустьем Европы или пролагает свой особый путь? Еще в XIX веке русские политические мыслители разделились в этом вопросе на славянофилов и западников. Взаимно признавая свое родство, европейцы и россияне отмечают, что оно неблизкое.