Александр Маркин - Дневник 2002–2006

И на улице уже темно.

Все как у Фрейда в его статье про Unheimliche ; ходишь туда-сюда, а получается, что кружишься у одних и тех же мест и видишь только одних и тех же людей; и кажется, будто время остановилось; а швейцарцы (мужчины), я понял, красивы рафинированной демократической красотой (а в женщинах слишком много крестьянского), почти все — одинаковы. Но все такие красивые, что постоянно ощущение, что находишься в раю, и ощущение безвременья. И каждый час подолгу звонят колокола, тревожат.

Гулял по городу, и в голову лезли такие тяжкие мысли. В основном, про то, что хочется, чтобы пожалели (кому же не хочется?), а, кажется, некому.

Такое ужасное одиночество, что можно писать стихи. (И ужасная незрелость — очень тяготит.) У отца почти все родственники умерли от диабета; я с недавнего времени боюсь есть сладкое; покупаю горький шоколад, в нем мало сахара.

Потом думал: я почти ничего не делаю, мало работаю; но ведь все равно все напрасно; зачем писать — кому нужно? Когда приходишь в библиотеку, букинистический магазин, видишь: все будет впустую; на бесконечных стеллажах — четыре метра вверх — книги, которые никто никогда не берет в руки и не раскрывает, а ведь это могут быть твои книги; это можешь быть ты: книга с неразрезанными пожелтевшими страницами. В букинистическом магазине ненужные книги стоят годами. Потом их выкидывают.

Ein primäres funkisches Thema ist der Tod.

Вспомнил прекрасную фотографию, где Л. Н. Толстой сидит за письменным столом, не помню — кажется, за печатной машинкой, а за его спиной Софья Андреевна, полунагнувшись, вся в черном то ли муза, то ли ангел смерти.

Сижу сейчас у студенческого бара; смотрю в монитор, смотрю на молодежь, пьющую пиво в баре, разговаривающую; жизнь за стеклом; слушающую живую музыку; через стекло. Ко мне подходит подвыпивший швейцарец, предлагает идти внутрь; там, говорит, лучше видно клавиатуру, ну и музыку лучше слышно.

У бара, вниз по лестнице, к спортзалу, обнаружился туалет в духе семидесятых, с плотнозакрывающимися кабинками, просторными, в каждой кабинке свой выключатель — при желании можно выключить свет и справлять нужду в полной темноте.

Ученые признали, что слоны, как и люди, никогда не забывают своих мертвых.

27 октября

Рабочие, маляры — все южные; наверное, из бедной итальянской части, или из Португалии, Испании, турки, смуглые, красивые, с покатыми загорелыми плечами бесстыдно ходят по улицам в обеденный перерыв в майках, грязных штанах, испачканных краской и цементом, грязных ботинках; похотливо смотрят вокруг.

Я: plump, clumsy and painfully shy.

Раньше я думал, что у меня слишком много рубашек в клеточку, и стал покупать только рубашки в полосочку; теперь я в ужасе оттого, что у меня слишком много рубашек в полосочку и почти что нет рубашек в клеточку.

28 октября

В магазине одежды какой-то накачанный швейцарец в темно-зеленой футболке ходил по залу, набирал одежды, потом пошел в примерочные кабинки, задернул серую шторку накачанной рукой, бросил на меня (я уставился на него) презрительный взгляд; я стоял в это время рядом с кабинками и, разумеется, не мог не думать о том, как он стягивает со своего прекрасного тела темно-зеленую футболку за серой шторкой. В этом магазине еще продавец хороший.

(Ах, почему я никогда уже не буду снова молодым?)

Да, наверное надо изничтожить себя, повеситься, что-нибудь еще от обилия недоступной красоты вокруг.

29 октября

Время от времени погружаюсь в чудесный мир истории психоанализа; всегда узнаю что-нибудь новое. Про то, как Фрейд хотел провести психоанализ Николая II, заработать кучу денег и жить без забот — знают, кажется, все, Träume, Träume . Прямо на наших глазах в письмах Фрейда Флиссу мы видим, как Фрейд пытается бросить курить и вновь поддается этой привычке, не успев даже дописать письмо. Живо представляем мы, как он собирает грибы вместе с детьми…

Но больше мне нравится про фрейдова друга Флисса, который, как известно, изучал слизистую носоглотки, вытягивал из себя, своих друзей и пациентов козявки, анализировал их на вкус и рассматривал под микроскопом. Прекрасный способ сделать детскую привычку любимой работой! Вскоре после начала своих экспериментов со слизистыми выделениями он пришел к выводу о том, что носоглотка набухает во время менструации и при половой деятельности. Для мужчин Флисс рассчитал цикл в двадцать три дня.

Ах, вот оно что, вот он источник проблем и плохого настроения — каждые двадцать три дня у мужчин набухает слизистая! Ребенок часто является своего рода фаллосом матери, с которым она не может расстаться. Из этого следует, что ребенок является фаллосом. Это полностью относится к истерику, переносящему эту роль на других, для которых он должен быть фаллосом.

Вчера гулял по ночному городу — ходил на Лангштрассе; так много людей ночью! Влюбленные с дамскими сумочками своих любимых в руках, как в Москве. В барах — мне нравится — я об этом уже писал, — когда бармены дают сдачу, они поглаживают теплыми кончиками своих пальцев, или монетками, твою ладонь. Когда приходишь домой, в памяти только и остаются золотые огни фонарей, отражающиеся в воде, и поглаживания барменов.

30 октября

Ходили на выставку Фюссли. Небезынтересно, хотя могло бы быть намного лучше, «Кошмар» из Франкфурта впечатляет намного больше, чем детройтский. Бесполые Ахилл и Патрокл. Хотя нет: Ахилл все же похож на мужчину, а Патрокл выглядит как бледная белокожая дева. Служанка помогает госпоже сесть на возбужденный член бесчувственного кавалера. (Хм, я не знаю такого сюжета, сказал, поглаживая подбородок, знакомый американец Джон, с которым я ходил на выставку.)

1 ноября

Кажется, бомжи притягиваются невидимыми волнами Wi-Fi. Везде, где есть Wi-Fi, живут бомжи. Сидел вечером в парке у университета, снова слышал храп бомжа. Неприятно. Пошел к техническому институту, там сел на улице за столиком у студенческого кафе, которое уже закрывалось (официанты за стеклами ставили стулья на столы, мыли пол, считали деньги в кассе, собирали со столов пепельницы). Смотрю — напротив темный силуэт. Боже, думаю, маньяк. Потом пригляделся — опять бомж! Нагнулся за столом: кажется, дремлет, громко сопит. Наверное, подъедал за вечерними студентами, как московские бомжи, в ресторане Макдональдс ™, хотя, конечно, швейцарские студенты, в отличие от московских посетителей ресторана Макдональдс ™, доедают за собой все, что могут, у них хороший аппетит. Ночью у студенческого кафе тихо, потому что студенты гуляют, пьют пиво и бьют бутылки строго до одиннадцати, потом уходят домой — кажется, учиться. И лишь ночью включится вода — сами по себе начинают работать резиновые шланги и поливают цветы, розовые кусты и деревья вокруг. Пошумят и выключатся. А утром бомж проснется и вообще увидит прекрасный вид — восходящее солнце над городом, холм Ётльберг в утреннем тумане, утешение в безотрадной жизни.