Ричард Хаас - Мировой беспорядок

Некоторые будут утверждать, что изложенная здесь теория вводит в заблуждение, что успешная внешняя политика должна добиваться того и другого, должна пытаться формировать внутренние условия жизни прочих стран и их внешнюю политику. Это верно в теории, но едва ли осуществимо на практике. Всегда приходится делать выбор. Администрация Джорджа Буша-старшего сделала такой выбор после того, как китайское правительство расправилось с протестующими на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Тогда президент решил, что суровые действия против Китая будут контрпродуктивными, причем отчасти учитывались остальные вопросы двустороннего сотрудничества. Но другой президент мог бы решить иначе – и получить иные результаты.

Свежим примером неизбежного компромисса может выступить Египет. Администрация Обамы критиковала президента Египта Ас-Сиси по многим поводам, в основном из-за преследования правительством политических оппонентов, связанных с «Братьями-мусульманами». Одновременно поддержка Египта рассматривалась как критически важное условие региональной программы по борьбе с терроризмом, стабилизации Ливии и налаживанию прочных добрососедских отношений с Израилем. К тому же отсутствовала уверенность в том, что давление на правительство Египта вынудит президента смягчить внутреннюю политику, и никто не мог предугадать, окажется ли лучше новое правительство, если сместить нынешнее. В результате Америка проводила политику, которая варьировалась от реальных дел в области поддержки и сотрудничества до символических критических жестов (скажем, отказ в поставке определенных типов вооружения).

Найдутся и те, кто заявит, что выбор между реализмом и вильсоновским идеализмом неверен по следующей причине: демократические страны с большей вероятностью должны и будут проводить более мирную внешнюю политику. С их точки зрения, США надлежит содействовать распространению демократии и соблюдению прав человека как «нормативам жизни» (ведь американцы верят, что политическая свобода является неотъемлемой частью человеческого достоинства и, следовательно, необходима), а также в силу «инструментальности» этих факторов (они-де непременно побудят другие режимы проводить более умеренную и конструктивную внешнюю политику) [176] См. Michael E. Brown, Sean M. Lynn-Jones, and Steven E. Miller, eds., Debating the Democratic Peace (Cambridge, MA: MIT Press, 1996); Natan Sharansky with Ron Dermer, The Case for Democracy: The Power of Freedom to Overcome Tyranny and Terror (New York: Public Affairs, 2004); and Elliott Abrams et al., “U.S. Must Put Democracy at the Center of Its Foreign Policy”, Foreign Policy, March 16, 2016, http://foreignpolicy.com/2016/05/16/the-u-s-must-put-democracy-at-the-center-of-its-foreign-policy/ .

Действительно, по-настоящему демократические страны стремятся сохранять мир в своих отношениях с другими; это обстоятельство служит сторонникам «демократического сообщества» неким raison d’etre. Но беда в том, что устанавливать демократию на словах гораздо легче, чем на деле. Не всякое общество созрело для демократии. Многие необходимые предпосылки – от образованности населения и наличия крепкого среднего класса до развитого гражданского общества, культуры терпимости и светского государства – зачастую отсутствуют, а создать их непросто. [177] Оправданием разумности существования ( фр .).

Вдобавок следует постоянно помнить о том, что стороннее вмешательство, как правило, является исходно ограниченным: вы немногое можете сделать для того, чтобы стимулировать демократизацию. Да, история знает относительно успешные примеры, от Германии и Японии после Второй мировой войны до Южной Кореи и Чили, тщетные американские усилия в Ираке и Афганистане, где многолетняя оккупация так и не позволила создать политические системы, приближенные к функционирующим демократиям, заставляют быть скромнее и проявлять осторожность. События последних лет на Ближнем Востоке убедили нас, увы, что альтернативой ущербной политической системе вполне может оказаться еще более ущербная политическая система.

Неполная – или, как выражается Фарид Закария, «нелиберальная» – демократия может представлять опасность как для тех, кто проживает в такой стране, так и для других стран [178] Fareed Zakaria, The Future of Freedom: Illiberal Democracy at Home and Abroad (New York: Norton, 2005). . Неполные демократии наподобие России, Ирана или Турции обладают рядом признаков зрелости, но нельзя утверждать, что мы обнаружим у них исчерпывающий список атрибутов полных демократий (или хотя бы большинство этих атрибутов). Выборы, которые проводятся в условиях, когда оппозиционерам запрещают выдвигать свои кандидатуры или отказывают в равном доступе к средствам массовой информации и ресурсам, а также в возможности самоорганизации, или когда тем или иным образом манипулируют избирательным процессом, придают некоторым странам видимость демократии, но на самом деле до подлинной демократии там очень далеко. Система сдержек и противовесов применительно к концентрации власти в таких странах, как правило, работает со сбоями – или вообще отсутствует. Потому нередки случаи разжигания популизма и национализма для мобилизации поддержки большинства, для преследования меньшинств, для одобрения авантюр за рубежом и т. д.

При этом внешняя политика (вообще государственная политика, если уж на то пошло) предполагает необходимость выявления и соблюдения приоритетов. Управлять – значит выбирать. Трудно заручиться поддержкой действий правительства по какому-либо вопросу международной политики, если одновременно это правительство критикуют (или подвергают санкциям) за действия в пределах национальных границ. Данное замечание касается всех авторитарных стран Ближнего Востока, равно как и России с Китаем.

Разумеется, в перечисленном нет ничего сугубо американского – все на свете правительства вынуждены определять собственные внешнеполитические приоритеты. Зато сугубо американским является наследие вильсоновской традиции, вытекающая из него интенсивность дебатов – и последствия глобальной роли и влияния США на мир.

Важно подчеркнуть, что изложенные выше соображения по поводу суверенных обязанностей предполагают уважение к государственному суверенитету. Суверенитет должен оставаться основой международного порядка. До Вестфальского договора никто не помышлял о примирении. Нам совершенно ни к чему возвращаться в эпоху, когда происходили постоянные вмешательства одних государств или группировок в дела других. Еще важнее избегать попыток захвата или завоевания территорий. Следовательно, требуется поддерживать баланс сил в мировом и региональном масштабах. Цель поддержания баланса сил состоит в том, чтобы сохранять и укреплять элементы, лучше всего соответствующие «порядку суверенитетов»: отстаивать реальную автономность деятельности правительств, соблюдать установленные границы и безоговорочно следовать принципу, гласящему, что они не должны изменяться посредством применения военной силы или иных форм принуждения. Такое определение легитимности и такой подход к международным отношениям можно обозначить как мировой порядок версии 1.0.