Ольга Дренда - Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

А что – в городе Мальборки, в районах вилл, та же самая тенденция: один дом отличается от другого, соревнуется в богатстве украшений, благородные оттенки коричневой штукатурки соседствуют с шероховатыми бежевыми поверхностями, крыши, с каждым разом все более ломаные, – это странным образом свидетельствует о прогрессе, желании идти в ногу со временем. Новые районы – это визитная карточка финансовых карьер, социального положения. Тут сливаются группы, включающие артистическую элиту, класс владельцев. Я поочередно спрашиваю хозяев, кто они, – столяр, зубной врач, бывший важный чиновник, гинеколог, владелец авторемонтной мастерской, бывший партийный секретарь, еще столяр, садовник, снова кто-то из номенклатуры. <���…> Захожу внутрь, меня встречает жена столяра. Гордая. В глаза бросается богатство в сочетании с отсутствием вкуса. Думаю: китч. “Как вам нравится?” Что мне ответить? Обидеть эту женщину, измотанную работой не меньше лодзинской ткачихи? Эти ковры, обои, картины, люстры из золотистой латуни, аккуратный паркет (столяр!), выложенный отвратительными узорами, итальянская мебель – ведь это жизненный успех, свидетельство, что кое-чего добились».

Прежде чем появился сериал «Династия», о влиянии которого на манеру одеваться, причесываться и обустраивать жилище писали и шутили постоянно, большинство взрослых поляков (в 1988 году – 68 %) следили за судьбой адвоката Прадо и его дочерей в бразильском сериале «В каменном кругу». [15] В русском прокате шел под названием «Каменный рынок». Довольно амбициозный психологический роман стал канвой сентиментального, мелодраматичного сериала, который разыгрывался в мире салонов и шляп. По совпадению, многим полякам начинает нравиться стиль ретро. Усталость от многолетнего господства «польского кубика» находит свое воплощение в пейзаже – строятся дома, имитирующие старопольские усадьбы, люди охотно обращаются к старине, ищут вдохновения и идентичность в усадебной аркадии. В это время популярностью пользуется мебель из Сважендза, Быдгощи, Добродзеня. Это города-бренды, за которыми стоит ремесленная традиция, а в их продукции есть нечто благородное, какая-то буржуазная солидность XIX века, – кресла, обитые узорной обивкой, приглашающие не только присесть, но осесть в них, не кровати, а ложа. Буфеты с карнизами, точеные ножки, балясины, этажерки и высокие стулья с плюшевыми сиденьями, предпочтительно дубовые.

– У них были дивные названия: «Людвиг», «Стефан», даже «Кристина»! Но так случается, во времена кризиса появляются роскошные товары, продажа которых не падает, – замечает Кристина Лучак-Сурувка.

Сильвия Добровольская из Института промышленного дизайна с некоторой брезгливостью называла такой стиль «директорским вкусом». «В мебели наблюдалась французская мелкобуржуазная мода, подпорченная Югославией. В этой конкуренции отечественные образцы и амбиции определенно проигрывали. Оставалось изумление, как перед витриной с египетскими “людвиками” магазина “Эмилия”», – сердилась она. Югославская мебель – до какого-то момента аккуратная полированная мебель, а позже нарочито темное дерево и точеные ножки – имела большой успех: уже в семидесятых годах югославские производители разрабатывали специальные линии для польского рынка.

– Долгое время существовало убеждение, что польские товары хуже. Фраза «югославская мебель» вызывала волнение в целом квартале, – вспоминает Кристина Лучак-Сурувка.

А директорско-ковбойское изящество интерьеров обеспечивала румынская мебель «Бонанза»: серванты, книжные шкафы и комоды с дверцами в стиле салунов. Вариации на тему подобных пристрастий возвращаются до сих пор: из офисной моды перекочевала в польские дома мебель из африканского дерева венге, какое-то время царило безумие диванов и кушеток в стиле рококо.

– Совсем недавно господствовала мода на интерьеры из экзотического дерева, затемнявшего все пространство. Это напоминало квартиры из романа Золя – темные, отделанные, как шкатулки, наполненные деревом и тканями. Мода приносит разные вещи, к которым мы легко привязываемся, – говорит Кристина Лучак-Сурувка.

Не только отечественные идеи, но и все, что было экономным, простым, минималистичным…

Снимки из рекламы производителя мебели, 90-е годы

Обычного потребителя привлекали не только отечественные идеи, но и все, что было экономным, простым, минималистичным. Скандинавская скромность и практичность в обустройстве дома, несмотря на то что ее продвигали в отечественных журналах и справочниках восьмидесятых годов, посвященных интерьерам, должна была еще подождать. Мода на директорский вкус восьмидесятых в различных воплощениях проживет еще долго, параллельно с прагматизмом и удобством стиля ИКЕА. Те, у кого в девяностые были угловатые мебельные стенки, меняют их на серванты округлых очертаний; некоторые переносят в квартиры материалы, модные в оформлении офисов: черный шпон, имитацию мрамора, жалюзи и искусственную кожу. Комнаты по отсутствию уюта начинают напоминать банковские холлы. Квартиры в крупнопанельных домах имитируют предвоенные буржуазные салоны и конторы, в интерьерах вилл нуворишей поселяются огромные кожаные диваны. Когда Институт промышленного дизайна организует выставку голландского дизайна, один из приглашенных недовольно ворчит: «Это неслыханно, мебель топорная, шкафчики похожи на те, в каких рабочие держали одежду в пятидесятых годах, а детали для строительства мостов меня вообще не интересуют».

Необходимо было найти пространство для стереоколонок, телевизора и видеомагнитофона («магнитофоны, видеокамеры, видеоплееры», по терминологии того времени)…

Полка, представленная на выставке «Польская мебель – 88»

Никто не отразил поворотного момента лучше, чем Тадеуш Рольке, который после нескольких лет, проведенных в Германии, решил запечатлеть шок от польской трансформации. «Вся страна обшивает дома сайдингом, а художники делают вид, что этого не замечают», – писал Матеуш Дайвер (alter ego Лукаша Горчицы и Михала Качиньского) в рамках Растрового проекта D.O.M. Polski. Возможно, после возвращения из-за рубежа Рольке видел особенно остро. Вот лицо польской предпринимательницы, бизнесвумен ( Res Publica издевается над этим словом и над той, к кому оно относится). Успешная женщина изящно сидит на закругленном уголке. Вокруг современный паркет, треугольный стол: то ли это салон, то ли приемная (атриум!) в учреждении? Или сцена из жизни: продажа мебели прямо с грузовиков перед варшавской «Эмилией», во всей красе демонстрируется директорский и буржуазный вкус, балясины, кругом темное дерево. «Сегодня в продаже: спальня “Белая ночь”», «Гарнитур Party, черный» – это реклама. Покупательницы неторопливо приглядываются, продавцы ждут решения. В этот момент создается ситуация, обратная той, что была в восьмидесятые: сейчас товары доступны везде, но люди слишком бедны. На другой фотографии вид с высоты птичьего полета, пилюля из 1992-го: снова перед тем же самым магазином. «Лада Самара» запаркована почти что на автобусной остановке. Перед остановкой ждет автобус, на нем реклама кампании по профилактике заражения вирусом ВИЧ (это пик массового психоза на эту тему в Польше; иррациональный страх эпидемии доходит до нападений на центры для больных детей). Люди, с сигаретами, с собаками, в бурых куртках, торопливо исчезают в угнетающем пейзаже польской ранней весны. Только посредине того, что, наверное, было когда-то газоном, сказочная феерия цветных подушек: счастливая пара караулит свой диван с валиками. Диван излюбленной в то время расцветки чешского пластилина или болоньевого спортивного костюма: розовой фуксии, морской волны. Синтетическая палитра интенсивной пастели успешно завладевает миром мебельной обивки. На софе с похожим рисунком на опубликованном в «Твоем стиле» снимке сидит будущая первая леди, Иоланта Квасневская.