Ольга Дренда - Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода
- Название:Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ад маргинем
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-91103-413-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ольга Дренда - Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода краткое содержание
Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«Вдруг в автобусе меня поразило уродство людей. Не только старики были безобразны, у молодых на лицах виднелись какие-то наросты, бородавки, утолщения, пятна – результат отравления атмосферы, растений, а в конечном счете еды и всего организма», – безжалостно записала в дневнике поэтесса Юзефа Радзиминьская. Япишон в тексте Павла Спевака тоже страдает из-за испорченных плохого качества водой зубов и кожи.
В письме в редакцию «Дома» в 1988 году читатель, техник деревообрабатывающей промышленности, жалуется на снижение норм производства модулей из токсичной плиты, которые напоминают «наполовину открытый ящик Пандоры». Он предлагает решения, сегодня совершенно очевидные: переход от плиты к фанере, нововведение в виде сертификатов безопасности клеев (!) и большее доверие в отношении небольших ремесленных предприятий, действующих, например, на принципе франшизы. Это письмо, одно из многих писем такого типа, обнаруживает разлезающиеся швы производства. О том, что ничего не хватает, материалы и инструменты катастрофического качества, а система труда оставляет желать много лучшего, откровенно и часто пишут эксперты Института промышленного дизайна. «Это производство, по правде говоря, не на чем основать. Всем известны материальные трудности», – объясняет в интервью с «Домом» Магдалена Плажевская из Института промышленного дизайна. В том же интервью Эва Мицкевич добавляет: «Скудный рынок – это причина, которая освобождает от всякой ответственности за неудачное изделие: и так купят!»
О непоколебимой уверенности в себе и высокомерии, с каким относились к отчаявшемуся клиенту, говорит Кристина Лучак-Сурувка, которая запомнила отношения, царившие в торговле, по одной истории конца восьмидесятых годов:
– Мама стояла в «Юбиляте» [11] Краковский универмаг.
в очереди за пылесосом. В продаже было три варианта, от базового до самого лучшего. Мы хотели купить самый лучший, а маме как раз повезло оказаться в начале очереди. Продавщица сказала, что из этого ничего не выйдет, потому что первыми стоят коробки с моделями похуже и средними, которые нужно продать сначала. Мама сдалась и решила купить средний.
Ограниченный выбор приводил к тому, что новые квартиры зачастую были похожи как близнецы. «Подавляющее большинство мебели в польских квартирах сводится к максимально распространившейся стенке и сопутствующим ей креслам, дивану и низкому “кофейному” столику», – писала Тереса Кучиньская, видя причину в скромном ассортименте. Кроме того, мебель занимала много места в небольших квартирах, которые «больше напоминали сюрреалистическую декорацию экзистенциальной пьесы с гротескной атмосферой», как утверждала Кристина Траутсольт-Клейфф, комментируя исследования Института промышленного дизайна относительно того, как живут поляки.
Дизайнеры и эксперты старались как могли не только облегчить людям общее обустройство дома, но и подсказать, как жить красиво и удобно.

Самым главным была репрезентация. Эта потребность у нас сильна, отсюда хрусталь и фигурки на мебельной стенке, заменившей мещанс-кий буфет.
Кадр из фильма «Чайки», реж. Ежи Пассендорфер, 1987
Тем более что упомянутые исследования показывали, что втиснутые в полагающийся метраж люди ощущали себя беспомощными, пытались воссоздать то, что казалось им знакомым, иногда это противоречило практичности и пользе. «В каждой комнате стоит диван-кровать, посредине стол со стульями и модули (шкаф, буфет) по одной стене. На этих диванах зачастую никто не спит, за очередным столом никто не обедает, в модулях хранятся продукты, туда же запихивают постель». Но главное: самый популярный предмет мебели, стенка, зачастую выполнял несколько другую функцию, чем было задумано (ведь стенка должна была быть современной и практичной), превращаясь в подобие серванта XIX века, домашний мини-музей, где стояли собранные в предыдущие десятилетия сувенирные кружки, хрусталь, фарфоровые слоны или коллекция кукол.
– Мебельная стенка представляла собой витрину. Люди реализовали в новой действительности то, что уже знали, для них были важны декоративные, демонстрационные функции, коллекции безделушек, – говорит Кристина Лучак-Сурувка. – Правда, XX век кое-чему научил нас, и мы не вредим самим себе так сильно, как случалось в истории дизайна интерьеров и предметов быта, когда самым главным была репрезентация. Но эта потребность у нас сильна, отсюда хрусталь и фигурки на мебельной стенке, заменившей мещанский буфет. Это функция, какой дизайнеры не предвидели – открытые полки были предназначены для книг, возможно, для какой-нибудь изящной вазы, но оказались просто заставлены. Такова склонность человека – немного пострадать, чтобы произвести хорошее впечатление, – добавляет она.
Такого рода склонность часто сталкивается с неприятием с различных точек зрения: утонченный критик считает ее наивной, теоретики из круга народного стиля – имитационной и портящей польский народный вкус (потому что вышитые салфетки и коврики с оленями считались китчем, немецким мелкобуржуазным заимствованием, в противоположность килимам и глиняной посуде). В то же время становится популярным другой взгляд, манифестом которого через несколько лет станет «Антропология повседневности» Роха Сулимы: все интересно и во всем есть какое-то своеобразие. Траутсольт-Клейфф испытывает большую симпатию к захламленным, но уютным квартирам: в ее глазах рабочие, коллекционирующие плюшевых мишек и покрывающие телевизоры салфетками, лишены нуворишских расчетов, обладают чистым воображением, умеют по-настоящему мечтать и воплощают свои мечты в жизнь как умеют. Им нравится «то, что светится, движется, что-то удивительное, разноцветное, таинственное и “роскошное” благодаря сложности формы и украшений». Квартира человека, который по меньшей мере восемь часов сталкивался с шумом, грязью, смазочными материалами, холодом, жаром или вонью, превращалась благодаря этому в «сказочную оранжерею», полную зелени, приятных тканей и дружелюбных взглядов. О том, что такой подход, очевидно, был успешным как форма «магического воздействия», свидетельствует факт, что студенты, которые сегодня снимают эти сохранившиеся почти неизменными квартиры, говорят об их приятной «бабушкиной» атмосфере, в которой чувствуешь себя свободно.


Прозаичные пространства в панельных домах лишаются разделительных стен, и где только можно, делаются антресоли. Обычная квартира превращается в арену для игры в прятки.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: