Наталья Морозова - Любимые книги

Решение о выпуске 5-го издания было принято партией на XX съезде, и, естественно, революционный дух того знаменитого съезда не мог не сказаться на настроении коллектива ученых и научных сотрудников, взявшихся за такое грандиозное дело. По сути, все тексты были проработаны заново, сверены с рукописями или, если рукопись не сохранилась, с первой публикацией. Был создан подробнейший научно-справочный аппарат, вовлекший в свою орбиту тысячи фактов, эпизодов, имен… Особенно надо отметить, что в Полном собрании сочинений впервые опубликовано 1100 работ Ленина! И не все из них не печатались раньше лишь потому, что не были к тому времени известны. Были и такие работы, которые сознательно утаивались от читателя, и только дух XX съезда сделал возможным их опубликование.

Только сегодня наступает время, когда общество (а не отдельные люди!) стало ощущать потребность перейти от лицезрения ленинских портретов и памятников к изучению его творчества. А это значит, что недалеко то время, когда многие будут способны оценить по достоинству сокровищницу ленинской мысли. Я бы даже так сказала: только сегодня ленинские тома начинают свою настоящую жизнь.

Далеко не все еще это осознали. Например, возьмем такой вопрос, как отношение к историческому документу. Со страниц газет и журналов постоянно звучит требование: дайте нам документы, откройте архивы! Тут, конечно, двух мнений быть не может: архивы надо открывать, людям нужна вся правда об истории. Но вот что огорчает: жаждая поскорее увидеть новые, ранее не публиковавшиеся документы, многие и не подозревают, каким количеством бесценных документов, уже давно опубликованных, они пренебрегали и продолжают пренебрегать. Помню, когда два года назад в «Новом мире» было напечатано письмо Владимира Ильича к Сталину по поводу его грубого разговора с Крупской, многие ахали, мол, подумать только, такое – и скрывали от нас! А между тем это письмо и комментарии к нему (в приложении и примечаниях) были помещены в 54-м томе еще в 1964 году.

Так что архивы архивами, а давайте-ка сначала как следует изучим те 55 томов, которые вот уже четверть века существуют, стоят на полках. То, что в 1965 году, сразу же после выхода последнего тома 5-го издания, в обиход нашей журналистики не вошли материалы ленинских томов в качестве важнейших документов эпохи, принесло большие духовные потери.

Взять хотя бы столь больную для нас тему о людях, ставших жертвами сталинских репрессий 30-х годов. Если бы уже тогда, на первой волне реабилитаций, мы внимательней читали бы Ленина, то еще в 60-х годах списки реабилитированных могли бы быть значительно расширены. Происходило же нечто странное: уже стояли на полках 55 томов, уже можно было узнать из них много и о Бухарине, и о Томском, и о Каменеве… Но в печати по-прежнему их имена не упоминались, а в учебниках упорно тиражировались сталинские формулировки об «антиленинской» позиции этих людей. Отрадно сознавать, конечно, что многим подло оклеветанным и уничтоженным людям возвращено честное имя. Отрадно и горько потому, что это не было сделано раньше. Ведь это чудо, что, например, вдова Бухарина дожила до торжества справедливости! А сколько жен, братьев, сестер, да и детей, так и ушли из жизни с камнем на сердце, с тяжелой думой о своих погибших родных, погибших не в праведном бою, а оклеветанными и вписанными в историю в качестве «врагов народа»! Обидно: многие из родственников были еще живы, когда печаталось 5-е издание ленинских сочинений…

Что ж, хотя и с большим опозданием, попробуем все-таки погрузиться в атмосферу тех годов, когда бок о бок с Лениным работали те, чья жизнь была оборвана в чудовищном тридцать седьмом… Что это была за атмосфера! Люди не боялись говорить, что думали, не опасались неудачно сказанного слова, ибо знали: никто им не «пришьет» дела, не навесит ярлыков. А в случае недоразумения всегда можно было объясниться. Помните, как Шляпников «поймал» было Ленина на его якобы желании стрелять по несогласным из пулемета? И как тут же, в ответной речи, Ленин с юмором заметил, мол, бедный Шляпников, Ленин на него пулеметы наставляет. И – вопрос был исчерпан.

А сколько всевозможных едких, а то и бранных слов писали они друг другу в письмах и записках. Не были исключением и записки Ленина. «Вы архинеправы принципиально, – пишет Ленин П.А. Богданову. – Мы не умеем гласно судить за поганую волокиту: за это нас всех и Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках. И я еще не потерял надежды, что нас когда-нибудь за это поделом повесят» (т. 54, с. 87). А ведь это – из послания Предсовнаркома председателю ВСНХ! А вот из записки Л.Б. Красину (наркому внешней торговли!): «Прошу объяснить мне популярно (я болен и туп) не более чем в 10 строках…» (т. 54, с. 197).

Да, умнейшие и честнейшие люди в обращении друг с другом не драпировались в пышные словесные одеяния, не подчеркивали своих рангов и должностей, а говорили друг с другом как друзья, соратники. Но, конечно, понять все это, ощутить демократичность атмосферы, раскованность людей можно только тогда, если Ленина читать не выборочно, а всего. А иначе снова кто-то поддается желанию собрать компромат на того или иного деятеля. Многие помнят, как один журналист, надергав из ленинских томов отрицательных отзывов и язвительных словечек о Ларине и Бухарине, сделал вывод: дескать, нет, не жаловал их Ленин. Отвечая этому журналисту, очень хорошо сказал Лев Овруцкий: «…очевидно, что многие колкие и порой бранные его слова нельзя воспринимать буквально. Стиль ленинской переписки с политическими единомышленниками представляет собой, помимо прочего, смесь словечек, почерпнутых из студенческого жаргона, „буршикозных“ идиом, юмористических преувеличений. Этот стиль сложился в течение долгих лет нищего эмигрантского братства. Он грубоват, это верно, но этот недостаток, как замечал Владимир Ильич, вполне терпим „в среде и в общениях между нами, коммунистами“» (Огонек, 1988, № 17, с. 7).

Сегодня мы еще только начинаем прикасаться к диву дивному под названием «плюрализм мнений»… А ведь тогда, при Ленине, слова этого не употребляли, а вот сам плюрализм существовал реально. Все спорили друг с другом, соглашаясь в чем-то сегодня, расходясь по какому-то вопросу завтра. Например, Ленин пишет Томскому: «Очень благодарю за письмо, очень ясное» (т. 53, с. 104), а в другой раз: «Замечание т. Томского о премиальности я считаю неправильным» (т. 45, с. 180). Видите: вчера Ленин был согласен с Томским, сегодня не согласен, ну и что? Значит, надо спорить, доказывать, выслушивать возражения… Нормальная работа. Но после смерти Ленина ленинские оценки товарищей стали использоваться в корыстных целях Сталиным и его окружением, у них хватило стыда выставить Ленина едва ли не пособником в своих грязных делах.