Наталья Морозова - Любимые книги

Как-то Мариэтта Шагинян рассказывала о поразившей ее «письменной жестикуляции» текстов Ленина: это применение им всевозможных подчеркиваний, разбивок, курсивов, двойных и даже тройных восклицательных знаков и т.д. И это все – в письменных, теоретических работах. Так что же говорить о тексте «Последних писем…», где Ильич жестикулировал не письменно, а натурально, ходя из угла в угол по комнате! В «Дневнике дежурных секретарей» мы читаем:

2 февраля (запись Володичевой).

Диктует, как всегда, превосходно: без остановки, очень редко затрудняясь в выражениях, вернее, не диктует, а говорит жестикулируя (т. 45, с. 478).

Как много можно извлечь из этой записи! Еще бы ему затрудняться в выражении, когда все остальные часы суток он мысленно сотни раз проговаривал этот текст! Еще бы ему не диктовать без остановки, если остановки входят в тот же мизерный лимит времени, отпущенный ему комиссией!

Но конечно, как бы ни был драматургичен текст, статья – это все же не пьеса. В последние годы много стало появляться пьес, киносценариев, насыщенных текстом ленинских работ, но многие из них не стали художественным открытием. Михаил Шатров в этом отношении занимает особое место в современной Лениниане. Но я не буду здесь останавливаться подробно на художническом мастерстве драматурга, моя задача другая: показать, как драматург сумел пропитать свою пьесу атмосферой 45-го тома. Михаил Шатров, как я уже говорила, впитал в себя весь том, от корки до корки. Отсюда и удивительная достоверность интонации пьесы, не так уж часто встречающаяся в пьесах о политических деятелях. Ведь иные авторы вложат в уста своего героя подлинный текст из статей и думают, что достоверность этим и исчерпывается. Но это все равно что читать Ленина не в Собрании сочинений, а в брошюре. Шатров же собрал лучики, детали, штришки со всего тома, и потому атмосфера в его пьесе и получилась такой правдоподобной, живой. Разумеется, он и из текста сумел отобрать фразы с наиболее разговорной интонацией, да еще добавил к этому находки из сопроводительного аппарата тома. Например, приведенный мною рассказ Володичевой о том, как Ленин диктовал, нашел свое отражение в ремарках: «ходит по комнате», «азартно», «увлекаясь»…

Иногда, диктуя, Ильич забывает о секретаре, начинает как бы размышлять вслух, ощущая себя уже не в четырех стенах, куда его заточили врачи, а на трибуне. Он видит перед собой массы, и это – не только люди того времени, но и мы, сегодняшние. Встречаются ремарки «себе, нам», которые расширяют аудиторию, и вот уже вместо одного человека, например Фотиевой, речь Ленина слушают тысячи людей.

Ленин ( Фотиевой , себе , нам – азартно ). Мы имеем сегодня все необходимое для полного социализма: власть на средства производства – в руках государства, государственная власть – в руках пролетариата… ( Увлекаясь .) Так в чем же дело? Где же социализм? А в том дело, что между нами и социализмом – глубочайшая пропасть недостаточной цивилизованности и полуазиатского бескультурья [56] Шатров М . Так победим!, с. 206. .

Это из статьи «О кооперации». Что и говорить: уровень цивилизованности нам и сегодня, семь десятков лет спустя, еще поднимать и поднимать.. Надо сказать, что драматург пользуется этим приемом, то есть поворачивает артиста лицом к публике, как раз тогда, когда хочет нам передать наиболее актуальные сегодня мысли Ильича, как, например, в приведенном монологе. Но иногда – и для достижения чисто эмоционального эффекта. И получается: то ли мы переместились во времени к Ильичу, то ли он переместился к нам. Очень сильно написана в этом отношении последняя ремарка:

…Последний раз окидывает кабинет взглядом, прощается с ним… Замечает нас… Выходит на авансцену, долго, с интересом смотрит на нас – взгляд его требователен и вопрошающ… Но вот ободряющая улыбка тронула его губы…

Запомним его таким [57] Там же, с. 224. .

Разумеется, в пьесе «Так победим!» использованы не все материалы «Последних писем и статей». Да это и невозможно, если учесть огромное многообразие тем, затронутых в них Лениным. Но вот выбор статей и выдержек из них продиктован как раз главной, трагической темой всей пьесы: спором Ленина со своими. Больше всего в пьесе используется статья «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». Пожалуй, и в 45-м томе это самая взволнованная статья. И неудивительно: национальный вопрос – один из сложнейших и запутаннейших вопросов.

А тогда, в последние дни 1922 года, он приобрел и особо тревожную окраску: на днях должно было произойти объединение советских республик. Но – на какой основе? Сталин предлагал, чтобы все республики вошли в состав РСФСР на правах автономизации. Правда, еще до болезни Ленина, под влиянием бесед с Лениным, Сталин в главном пересмотрел свою позицию. Ну а в подробностях, которые тоже очень важны, как все решится на деле? Будь Ленин здоров, он бы снова, как и в былые времена, предостерег товарищей по партии от ошибок. Но… Ленин болен. Более того, он в тисках врачебных запретов, он в «неволе». Съезд начинается, а Ильич, вместо того чтобы выступать на съезде, вынужден свое мнение диктовать секретарям!

А как начинается его письмо! Я уже приводила это начало, но не удержусь, приведу еще раз: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации…» (т. 45, с. 356). Да, сильно был «виноват» Ильич, что не щадя себя, дни и ночи работал. Что ж, виноват – надо исправляться.

Итак, статья о национальном вопросе. В сущности, идея Сталина была лишь следствием тенденции недооценки важности этого вопроса. А тут еще грузинский инцидент – выходка Орджоникидзе, допустившего рукоприкладство при разборе национального конфликта.

В пьесе разговор о национальном вопросе как раз и начинается с темы грузинского инцидента. Драматург вводит вымышленное лицо, отметив в ремарке: «…назовем его Орловым». Выбором такой распространенной в России фамилии драматург подчеркнул, что это как бы собирательный образ многих людей, партийных и беспартийных, перед которыми Ильичу уже сотни раз приходилось раскрывать сущность советской национальной политики. И сегодня, наверное, он это делает в последний раз.

Ленин . Что? Что случилось в Тифлисе?

Орлов . Серго… ударил одного националиста… в лицо…

Ленин ( упавшим голосом ). Значит, правда…

Орлов . Ну, грузины… очень горячие люди…

Ленин . Но ведь Серго представлял в Грузии Москву, Центральный Комитет! От него ждали справедливости, а не кулаков! Что скажут люди? Что продолжается старая царистская политика, прикрытая названием «коммунизм»? В какое же болото мы слетели… [58] Шатров М . Так победим!, с. 206. .