Виктор Черкашин - В поисках агента. Записки офицера КГБ

— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил Андросов.

— Я считаю, что сейчас мы ничего конкретного сказать не можем, — ответил я, констатируя очевидный факт.

Моя первая реакция на любое предложение начать работать на советскую разведку всегда касалась реальных причин такого неожиданного «подарка». Большинство из них были либо провокациями, либо навязываемыми нам услугами от людей, которые не имели доступа к сведениям, достаточно ценным для разведки, чтобы оправдывать усилия и риск по их получению. Являлось ли предложение Уэллса частью плана ЦРУ получить доказательства подрывной антиамериканской деятельности КГБ? ЦРУ и ФБР использовали такую тактику в работе против советских организаций на территории США. Письмо Уэллса не содержало убедительных доказательств его намерений. Наоборот, наше подозрение, что перед ним, возможно, была поставлена задача по вербовке Дивильковского или Чувахина, заставляло нас быть предельно осторожными. Центр обычно поддерживает решение своих заграничных резидентур, когда они отказываются от подобных сомнительных дел. Если мы отклоним предложение Уэллса, Москва почти наверняка одобрит наши доводы и решение.

Это было первое, что мне сразу пришло в голову. Однако большая часть моей работы в контрразведке была связана с попытками вербовки агентов. Когда кто-то предлагает себя в качестве агента, мои инстинкты почти всегда подсказывали мне пойти на это — иначе какой смысл от всей нашей работы? Кроме того, письмо Уэллса было довольно интригующим. Хотя его документы не были достаточно убедительными, но, вполне возможно, он и не старался нас этим впечатлить. В конце концов, если уж ЦРУ действительно пытается на чем-то нас поймать, американцы без труда могли передать более привлекательные материалы. Если правительство США хотело бы действительно реализовать акцию по дискредитации СССР или советской разведки, например, разоблачив наши усилия по вербовке сотрудников ЦРУ, оно бы для этого могло найти более эффективные средства и возможности. Если Уэллс был искренен в своих намерениях, следовало пойти на риск, чтобы получить информацию, которую он мог бы предоставить об операциях ЦРУ против СССР.

— Если он действительно располагает стоящими сведениями, — после паузы сказал я, — они могут представлять для нас интерес.

— Так ты считаешь, что мы должны ответить?

— Да. В конце концов, мы не так много теряем, не так ли?

Мое осторожное «да», калсется, подтолкнуло Андросова к решению.

— Хорошо. Как мы организуем встречу? И где ее проводить? В городе?

— Не знаю. Как и когда, не знаю. Все, что я сейчас могу сказать, это то, что нам нужно с ним встретиться. Что, если он действительно может что-то нам передать?

— Кто пойдет на встречу?

Я задумался. Наиболее очевидный ответ — Андросова беспокоила возможность провокации, но я считал, что, если предложение Уэллса о встрече — ловушка ЦРУ, я более всего подхожу, чтобы смягчить возможные последствия. И опять-таки, а что, если этот Уэллс окажется интересным парнем? Было трудно отказаться от такой возможности.

— Хорошо, вполне возможно, что это ловушка. Ну и что? — сказал я. — Самое плохое, что может случиться, — я вернусь в Москву. Срок моей командировки все равно истекает. Так что нет почти никакой разницы. Что они могут сделать? Они не могут меня арестовать. Я не собираюсь ничего от него брать. Они знают, кто я. Так что я готов пойти на встречу.

— Хорошо, тогда где?

— Он пришел в посольство, чтобы передать письмо, так? Давайте предложим ему встретиться опять здесь, в посольстве. Если он на это не пойдет, предложим ему другой вариант.

Андросов согласился. В течение следующих нескольких дней мы готовились к организации встречи в посольстве.

Нужно было решить много довольно сложных проблем. ФБР контролировало вход в здание посольства. Если противник зафиксировал посещение Уэллсом посольства, когда он передавал свое письмо, существовала вероятность того, что ФБР для возможного второго визита попытается скрытно от него спрятать в его одежду микрофон. Либо же, если он выполняет поручение ЦРУ (это, в принципе, отнюдь не исключало возможность, что он тем не менее искренне хотел бы работать на нас), его могут снабдить записывающим устройством. В любом случае мы должны будем учитывать, что он может быть очень осторожен в своих высказываниях.

В то же время было крайне важно построить и вести беседу таким образом, чтобы Уэллс убедился в нашей искренности и готовности принять эффективные меры по его защите. Мы предложили Центру в ходе встречи не настаивать на передаче нам дополнительной информации. Вместо этого мы попросили бы Уэллса подумать о том, как безопаснее поддерживать связь между нами.

Другим сложным вопросом оставалась проблема роли и участия во всем этом Чувахина. Мы хотели бы продолжать использовать его для связи с Уэллсом и все-таки держать в неведении относительно истинных целей операции. Следовательно, ему надо было правдоподобно объяснить, почему он должен будет продолжать контакты с Уэллсом. Мы придумали легенду, согласно которой представители администрации США якобы подошли к советскому резиденту с предложением установить неофициальный канал по обмену информацией с советским руководством по деликатным проблемам двусторонних отношений. Если это удастся, Чувахин поверит, что он используется только в качестве связующего звена между правительствами СССР и США, а не как курьер, передающий во время встреч с Уэллсом деньги и информацию.

Наши планы мы сохранили в секрете. О них не был информирован даже Анатолий Добрынин, влиятельный советский посол в США, уже долгое время работавший в стране. Начальник ПГУ Владимир Крючков прислал послу шифротелеграмму, информировав его о создании канала связи между руководством стран с использованием Чувахина и Уэллса и попросив посла полученные от последнего информацию или документы передавать мне.

По мере того, как наш план постепенно начинал приобретать реальные очертания, нарастало возбуждение и беспокойство. Нужно было предвидеть любую неожиданность и пути ее преодоления. Мы разработали перечень тем и сценарии бесед, которые помогли бы определить мотивацию и компетентность Уэллса. Наши модели его возможной реакции и последующих действий перекрывали все предвидимые варианты, включая ситуацию, когда Уэллс предложит нам свои услуги, но не пойдет на дальнейший разговор, если мы не примем его условий. Больше всего нас беспокоила возмолшость, что он с нами встречается, руководствуясь инструкциями и указаниями ЦРУ, и в то же время по собственной инициативе ищет способы установления с советской разведкой секретных контактов.