Николай Соколов - Расследование убийства Российской Императорской семьи

Я не могу его отпустить одного. А вы будете здесь присматривать за Алексеем». Царь вернулся с прогулки. Она пошла ему навстречу и сказала: «Я не оставлю тебя одного. Я поеду с тобой!» Император ответил ей: «Воля твоя!» Потом они начали говорить по-английски, и я ушел. Я спустился вниз к Долгорукову. Через полчаса мы поднялись наверх, и Долгоруков спросил Императора, кто с ним поедет: Татищев или он? Император повернулся к Императрице: «Как ты думаешь?» Императрица выбрала Долгорукова».

После этого Императрица оставила мужа и пошла к сыну. Там находился Гиббс, ожидавший ее прихода. «Она вошла, — свидетельствует он, — совершенно спокойная. Но на лице ее оставались следы слез. Чтобы не беспокоить Алексея, она стала рассказывать ему обыкновенным тоном, что императору нужно уехать с ней и с Марией Николаевной, а потом, когда Алексей поправится, поедем и все мы. Алексей не мог спросить ее, куда они едут, а я не хотел, чтобы не беспокоить его. Вскоре я ушел».

Но после ухода Гиббса вошел Волков. Он слышал слова Яковлева и знал, что Императора собираются куда-то увезти. «Я нашел Императрицу, — показывает он, — в комнате Алексея. Она плакала, но скрывала свое лицо от Алексея, чтобы тот не увидел ее слезы. Когда она выходила, я спросил ее: «В чем дело? Что случилось?» Императрица мне ответила: «Императора увозят в Москву. Они хотят, чтобы он подписал мир. Но я поеду с ним. Я никогда не допущу этого».

Других очевидцев этого не было, но мне удалось установить следующие факты:

Показания Тутельберг:

«Императрица тогда была очень огорчена этим отъездом из Тобольска. Я могу сказать, что это был для нее самый тяжелый момент. Она страдала гораздо больше, чем при совершении революции. Она страшно убивалась. Я попыталась ее утешить. «Не увеличивайте моего горя, — сказала она. — Вы знаете, что такое для меня мой сын. А мне приходится выбирать между ним и мужем. Но решение принято. Надо быть твердой. Я должна оставить ребенка и разделить жизнь или смерть с моим супругом».

А что в это время делал Яковлев?

После свидания с Императором он пришел в дом Корнилова. Позднее туда же зашел и Кобылинский, когда его отпустили. «Кто едет?» — спросил Яковлев, а потом добавил: «Повторяю еще раз, что все, кто хочет, могут сопровождать Императора, но при одном условии — не брать слишком много вещей».

Кобылинский тут же пошел в губернаторский дом и попросил Татищева узнать, кто едет, сказав, что вернется через час. Когда он вернулся, Татищев заявил, что Императора будет сопровождать Императрица, великая княжна Мария, Долгоруков, Боткин, Чемодуров, Иван Седнёв и А. Демидова.

Выслушав Кобылинского, Яковлев ответил: «Мне все равно!»

В губернаторском доме начались приготовления к отъезду. Яковлев демонстрировал большую торопливость. Ему нужно было приготовить множество экипажей. Не все еще было закончено и с солдатами. «Я уверен, — говорил Кобылинский, — что у него была следующая мысль: Как можно скорее уехать! Увезти Императора! Пусть берет с собой, кого хочет, лишь бы только быстрее уехать!» Поэтому он и требовал: поменьше багажа, чтобы не задержать время отъезда».

В этот день Яковлев и Кобылинский вступили в сговор. Последний хорошо понимал настроение солдат. Их основная масса обольшевичилась, но все же не все потеряла в своей душе. У нее была смутная боязнь некоего предательства при выдаче царя Яковлеву. Кобылинский чувствовал это и предвидел, что в последнюю минуту, когда Яковлев скажет им, что он увозит царя, солдаты могут запротестовать или сказать, что будут сопровождать его. Он указал Яковлеву имена некоторых солдат, которых он знал и считал достойными сопровождать царя.

Что предвидел Кобылинский, то и случилось. Яковлев собрал солдат за несколько часов до отъезда и объявил им, что он увозит Их Величества, но не сказал — куда, прося держать это в секрете. Это заявление и особенно просьба держать отъезд в секрете смутили солдат. Они потребовали, чтобы и они составили эскорт императору. Яковлев решительно воспротивился этому, заявив, что уверен в своем отряде. Солдаты настаивали. Яковлев пошел на компромисс: он назвал солдат, указанных Кобылинским, которым позволялось сопровождать. Большевики запротестовали: «Это все штучки Кобылинского!» Яковлев настоял на своем: в числе солдат, выбранных своими товарищами, оказалось двое, указанных Кобылинским.

Ходили слухи, что царя везут в Москву, чтобы судить по приказу Ленина. А источником этих слухов считали Яковлева.

В тот вечер Кобылинский был весел. Таким нам его описывает Татьяна Боткина. Она спросила его о суде. «Какой еще суд! — ответил он. — Не будет никакого суда. Его отвезут из Москвы в Петроград, в Финляндию, в Норвегию».

Я также отметил бы отношение Яковлева к государям. Все свидетели утверждают, что он был с ними любезен и почтителен. Он произвел хорошее впечатление на Императора, и тот сказал Жильяру, что «он человек недурной, чувствуется, что он прямой».

26 апреля, в половине четвертого утра, к подъезду губернаторского дома были поданы экипажи. То были сибирские телеги на длинных дрожинах, все запряженные парой лошадей, кроме одной, запряженной тройкой. В нее села Императрица и Мария. Императрица хотела, чтобы с ними сел и император. Но Яковлев категорически запротестовал и сам разместился рядом с ним. В остальных экипажах находились Боткин, Долгоруков, Чемодуров, Седнёв и Демидова.

Спереди и сзади на телегах ехали солдаты отряда Яковлева и восемь солдат из Тобольска, и при них находились два пулемета. Яковлев совершил при отъезде большую ошибку, оставив часть своего отряда в Тобольске, куда он думал скоро вернуться. Он слишком рано посчитал свою цель достигнутой. Он не играл больше свою роль. Его обращение с Императором свидетели описывают так.

Показания Волкова:

«Он относился к императору не просто хорошо, но даже внимательно и предупредительно. Когда он увидел, что тот сидит в одной шинели, он спросил: «Как! Вы только в этом и поедете?» Император ответил: «Я всегда так езжу». Яковлев возразил ему: «Но это невозможно!» И он приказал принести плащ, и его положили под сиденье экипажа».

Показания Битнера:

«Я прекрасно помню. Он стоял на крыльце и держал руку под козырек, когда Император садился в экипаж».

Доктор Боткин ехал с Их Величествами. Его дочь Татьяна жила в доме Корнилова, стоявшем напротив губернаторского дома. Спрятавшись за шторой, она наблюдала за отъездом. И она показывает: «Комиссар Яковлев шел около Императора и что-то почтительно говорил ему, часто прикладывая руку к папахе. Конвой прошел очень быстро и скрылся за угол. Я взглянула в сторону губернаторского дома. Там на крыльце стояли три человека в серых костюмах. Они долго смотрели вдаль, потом повернулись и медленно один за другим пошли в дом».