Николай Соколов - Расследование убийства Российской Императорской семьи

Однако их замешательство было очень велико, так как они не получали денежного содержания. Новое правительство, сформированное в Москве, не имело представителя в Тобольске, и по факту они все зависели от полковника Кобылинского, назначенного Временным правительством. Никто не знал, как выйти из этого затруднительного положения, в котором все находились.

7 марта они решили попросить телеграммой у Петрограда, чтобы им прислали нового комиссара. Потом, не дождавшись ответа, они отправили в Москву одного из солдат — Петра Лупина. Последний вернулся 12 апреля и объявил о скором прибытии нового комиссара. И все ждали его приезда, но никто не подозревал, что он может быть отправлен в Тобольск с целью забрать оттуда Императорскую семью.

Этот комиссар прибыл 22 апреля 1918 года, и эта дата установлена точно, благодаря показаниям свидетелей и дневнику Гендриковой. Его звали Василием Васильевичем Яковлевым. И он держал себя как высокопоставленное лицо. При нем был отряд в 150 человек, а в свите имелся особый телеграфист, некий Александр Дмитриевич Авдеев, о котором я расскажу ниже.

Яковлев прибыл в Тобольск 22 апреля вечером и остановился в доме Корнилова.

В тот вечер он ничего не предпринимал, так как уже было поздно. Его первым действием было то, что 23 апреля утром он явился к полковнику Кобылинскому. Он представился ему «чрезвычайным комиссаром» и предъявил документы. Их было три: первый был от Центрального Исполнительного Комитета на имя Кобылинского, второй был адресован гарнизону, третий содержал предписание на его имя. Первые два документа требовали от Кобылинского и солдат беспрекословного выполнения приказаний Яковлева. Тот имел право расстрелять неповинующегося на месте. Третий документ гласил, что Яковлев имеет поручение особой важности.

Кроме Кобылинского, эти документы, подписанные Свердловым и Аванесовым, видел Мундель. Показания этих двух свидетелей полностью совпадают. Ни одна из бумаг не уточняла миссию Яковлева. Последний же ни словом не обмолвился об этом в беседе с Кобылинским. А тот не спросил его об этом, так как принимал его за комиссара, которого Москва решила отправить в Тобольск на замену комиссару Временного правительства.

После первой беседы Яковлев отправился вместе с Кобылинским в губернаторский дом. Должен отметить, что в момент прибытия Яковлева в жизни Императорской семьи произошло страшное событие, последствия которого были крайне неприятны. Алексей был серьезно болен. Он стал жертвой несчастного случая, как в царском имении Спала: он упал, и это падение повлекло за собой паралич обеих ног. Он очень страдал. Точно установлено, что 12 апреля он был уже в постели и продолжал там находиться в момент прибытия Яковлева.

«Он, — рассказывает Кобылинский, — осмотрел дом снаружи, осмотрел нижний этаж и поднялся наверх». Там он впервые встретился с Императором. Все свидетели сходятся в том, что это произошло в коридоре, рядом с комнатой, в которой находился Алексей. Яковлев не продемонстрировал ничего, что могло бы привлечь внимание свидетелей и тем более позволить догадаться о цели его приезда. Все приняли его за комиссара, присланного из Москвы. При первой встрече он не виделся ни с Императрицей, ни с великими княжнами, и он не проявил никакого желания их увидеть.

Император повел его в комнату Алексея, за которым в тот момент наблюдал Гиббс. При этом Император сказал: «Это мой сын и его воспитатель».

«Через несколько мгновений, — рассказывает Гиббс, — он снова вошел в комнату, посмотрел на Алексея и ничего не сказал».

В полдень, по требованию Яковлева, были собраны солдаты. Он представился им и держал перед ними речь. Он начал со слов благодарности. «Он льстил им вовсю, — показывает свидетель Мундель, — благодарил их за то, чего они никогда не делали, восхвалял их блестящее поведение и верную службу».

Потом он напомнил о поездке в Москву солдата Лупина, раскритиковал Временное правительство и покрыл похвалами власть Советов.

Показания Мунделя:

«Он постоянно подчеркивал, что Временное правительство не заботилось о них. Солдаты получали 5 рублей в месяц, а Советская власть платит солдатам уже давно 150 рублей».

Только после такого выступления Яковлев показал солдатам свои документы. Те с некоторой подозрительностью стали их рассматривать, особенно всматриваясь в новые для них печати. «Яковлев это заметил, — рассказывает Кобылинский, — и снова начал говорить солдатам о суточных».

Он намекнул солдатам, что скоро они все будут отпущены по домам. Но при этом он ни слова не сказал солдатам об истинной цели своего прибытия. Его речи заставили Кобылинского и Мунделя насторожиться. «Было видно, — рассказывает Кобылинский, — что он прекрасно умеет говорить с толпой, умеет играть на ее слабых струнках». Нельзя сомневаться в авторитетности мнения Кобылинского; в течение трех месяцев в самых тяжелых условиях и сумел защищать Императорскую семью от всех низких и злобных выходок.

Показания Мунделя:

«Совершенно ясно было, что Яковлев играл с нашими стрелками и всеми правдами и неправдами льстил им, чтобы достичь одного: полного подчинения».

В тот день, 23 апреля, больше ничего не происходило.

На следующий день, 24 апреля, Яковлев снова приказал Кобылинскому собрать солдат. Чтобы понять, что происходило на этом собрании, надо уточнить некоторые факты, предшествовавшие этому.

23 февраля Советская власть приняла в Москве первые меры по отношению к царю, лишив его содержания от казны. Но город Тобольск не ощущал большевистский режим в течение продолжительного времени. Ближайшими к нему крупными пунктами, где укрепилась власть Советов, были Омск и Екатеринбург. Омск был столицей Западной Сибири, а Екатеринбург — столицей Урала.

Но Тобольск, будучи городом удаленным, продолжал жить своей жизнью и в течение четырех с половиной месяцев не испытывал давления со стороны Омска, которому он подчинялся в административном отношении. Однако за три с половиной недели до приезда Яковлева в нем, как по мановению волшебной палочки, вдруг закипела бурная жизнь. 24 марта в Тобольск прибыл из Омска комиссар Дуцман, и он назвал себя комиссаром города. Одновременно с этим он стал и комиссаром над царской семьей.

Через два дня после него из Омска отряд красногвардейцев под командованием двух офицеров: Демьянова и Дегтярева. Их целью было установление в Тобольске большевистских учреждений, ибо там пока все шло по-старому.

Расследование установило, что этот отряд прибыл 26 марта. Через два дня, 28-го, прибыл другой отряд из Екатеринбурга. Неизвестно, что произошло, но начальники омского отряда вдруг потребовали от екатеринбуржцев, чтобы они ушли из города; последний отряд был вдвое малочисленное, он уступил и ушел 4 апреля.