Людмила Черная - Записки Обыкновенной Говорящей Лошади

Но все же, скажем честно, благодаря эмиграции из России спаслось немало русских ученых, музыкантов, певец Шаляпин, артист Михаил Чехов, русские философы, писатели и художники. В том числе Кандинский и Шагал.

Конечно, Бунину, с его необычайной русскостью, было худо в Европе. Но вот Набоков сумел стать классиком. К тому же его русский язык не менее прекрасен, чем язык Бунина.

Но и Бунину было, пожалуй, не так уж плохо, как многим писателям, оставшимся в России…

Жаль, что Пастернаку пришлось восхвалять Сталина и его сатрапов. А Мандельштам и вовсе погиб. Погибли Мейерхольд и Бабель. Затравили Зощенко, талант которого, по-моему, недооценен.

И, как это ни кощунственно звучит, можно только порадоваться, что Маяковский, который отдал «всю свою звонкую силу поэта» большевистской России, и Есенин, который собрался, «задрав штаны, бежать за комсомолом», покончили жизнь самоубийством, а не стали жертвами палачей с Лубянки…

Прошло каких-нибудь десять-пятнадцать лет со времени массового бегства из России, и знаменитые люди бросились бежать из Германии, захваченной Гитлером.

Скажу сразу, в Германии эмиграцию восприняли куда более трезво, нежели в России. Для немецкой интеллигенции эмиграция считалась и считается актом неповиновения и мужества. Протестом. А эмигрант – борцом, а не трусом, покинувшим свою прекрасную родину. О «правоте собачьей» там и речи нет.

Конечно, я понимаю, куда легче было немцу-интеллигенту и порядочному человеку решиться на бегство из нацистской Германии, чем русскому из России, где власть взяли «кремлевские мечтатели» во главе с Лениным, где, как говорилось, боролись за счастье всех обездоленных и угнетенных, где главный лозунг был «свобода и равенство». Ведь Сталин в ту пору и в дурном сне не мог присниться…

Но не надо думать, что нацисты не напридумали свои приманки для немцев. Лозунг «Блюбо» – Blut und Boden – «Кровь и Почва», в смысле раса и отчизна, звучали не так уж и плохо. Добавим к этому ницшеанскую идею о сверхчеловеке, то бишь о совершенном человеке, воине и созидателе, которому все дозволено…

Тем не менее цвет немецкой интеллигенции не дал себя одурачить и эмигрировал из Германии.

Бертольд Брехт в 1930-х годах был не менее популярен в Европе, чем Горький в 1920-х.

Но Брехт бежал из Германии и даже после разгрома фашистской империи не захотел возвращаться на родину. Он в 1949 году основал свой театр «Берлинер ансамбль» не в ФРГ, а в Восточном Берлине, а Восточный Берлин не считался Германией, он считался советской зоной оккупации.

Жаль, что нашим прекрасным писателям, которые сейчас пишут о Горьком, не приходит в голову сравнить судьбу Буревестника с судьбой Мэкки Мессера и сказать во всеуслышание: один предал свои идеалы, стал орудием Сталина, другой остался верен своим идеалам.

Брехт был не одинок.

Томас Манн для Германии значил не меньше, чем Лев Толстой для России. Естественно, никто бы его не тронул в Третьем рейхе. Но Томас Манн эмигрировал. Эмигрировал и его старший брат, известный писатель Генрих Манн. Генрих Манн сперва уехал во Францию, а там по какой-то причине задержался. И его бегство в Америку через Испанию и Португалию [8] Кстати, Г. Манн, так же как Брехт, не захотел вернуться в ФРГ, решил обосноваться после войны в Восточном Берлине. стало прямо-таки опасным. На утлой лодчонке писатель добирался чуть ли не до последнего парохода, который увозил беглецов-немцев в Америку…

Очень непростой была жизнь большой актрисы Марлен Дитрих в Голливуде. А уж как зазывали эту выдающуюся женщину, пруссачку до мозга костей, в нацистскую Германию!..

Один из крупнейших философов XX века Ясперс остался в Германии, и в 1937 году нацисты лишили его профессорского звания. И до самого разгрома гитлеровского режима он находился под угрозой ареста. Ясперс так и не простил любимому ученику, философу Хайдеггеру, что тот стал членом нацистской партии и продолжал свою ученую карьеру.

А уж как много простых, не знаменитых немцев уехало в те годы из рейха. И какой нелегкий жребий выпал на их долю!

Читайте Ремарка. Это хороший писатель. И заметьте, что, кроме эмигрантов-немцев, в его романах нередко встречаются и несчастные русские эмигранты… В свое время из-за этого нам, переводчикам с немецкого, цензура не разрешала эти романы переводить.

Чехов был не только великий писатель, он оказался и пророком. Предвидел, что собачья преданность прелестной Каштанки столяру, так же как и собачья преданность крепостного Фирса своей безнравственной и бессердечной барыньке («Вишневый сад»), еще сыграет злую шутку с нами нынешними.

В СССР, сколько я себя помню, эмиграция, о которой пишет Нина Берберова, именовалась «Белой эмиграцией» и страшно третировалась…

Большевистская власть взяла на вооружение правило, сформулированное еще древними римлянами: «Divide et impera» – «Разделяй и властвуй». Самое непосредственное отношение это правило имело к интеллигенции. И ее разделили по департаментам, а потом построили пирамиду. В 1970-х на самом верху оказались международники «высшего сорта», внизу – все остальные.

Что значит международники «высшего сорта»?

Это значит, что данные международники работали постоянно – а не наездом, не в какой-нибудь Зимбабве или на Кубе при братьях Кастро – непосредственно в «логове врага», в странах «закулисы» типа США, или Англии, или Франции, или ФРГ (Западной Германии).

Естественно, вся остальная интеллигенция, мягко говоря, не жаловала выскочек-международников. А особенно невзлюбили это племя писатели.

Хотела было удивиться: мол, чем не угодили писателям международники?

Но сразу поняла неуместность вопроса.

Давным-давно, в те годы, когда Остап Бендер переквалифицировался в управдомы, гуманитарии на Руси тоже переквалифицировались: философы – в преподавателей истмата-диамата, историки – в толкователей резолюций партсъездов, а экономисты – в учителей «экономики социализма», науки, которая базировалась на вечно зеленом учении Маркса – Энгельса – Ленина.

Только писателям разрешалось вставлять в свои художественные произведения хоть какие-то свои мысли и умозаключения.