Дейв Каллен - Колумбайн [litres]

Он попросил прощения у матери: «Мне правда очень жаль, но война есть война. Моя мать, она такая заботливая. Она так мне помогает». Она приносила конфеты, когда ему бывало грустно, и иногда ломтики вяленой говядины. Его отец, сказал Эрик, тоже классный.

Эрик немного притих. Родители, наверное, заметили, что он отдаляется от них, рассудил он. Он делал это нарочно – чтобы помочь им. «Я не хочу проводить с ними много времени, – объяснил он. – Лучше бы они уехали из города, чтобы не приходилось смотреть на них и чувствовать, что они становятся еще ближе».

Дилан был менее великодушен. «Мне жаль, что во мне столько ярости, но породили ее вы», – сказал он. Однако он снизошел до того, чтобы поблагодарить родителей за то, что они привили ему самосознание и уверенность в себе: «Я признателен за это».

Оба подростка настойчиво твердили, что их родители не виноваты. «Они дали мне мою гребаную жизнь, – заявил Эрик. – Но что делать с ней, я решу сам».

Дилан посетовал на то, что родители будут испытывать чувство вины, но тут же это высмеял. Он передразнил голос матери: «Если бы нам только удалось достучаться до них раньше. Или найти эту пленку».

Эрику это понравилось. «Если бы мы только задали нужные вопросы», – добавил он.

Да, хитрости им не занимать, согласились оба подростка. Обвести вокруг пальца родителей было легко. А также учителей, копов, работодателей, судей и мозгоправов. Те, кто занимался их реабилитацией, и все начальство вообще просто жалки. «Я мог бы убедить их в том, что я собираюсь покорить Эверест, – сказал Эрик. – Или в том, что у меня из спины растет брат-близнец. Я могу заставить вас поверить во все что угодно».

В конце концов они устали от ток-шоу и перешли к демонстрации своего арсенала.

В извинениях Эрик переплюнул Дилана. Неспециалист решил бы, что он говорит искренне. Но занимающиеся этим делом психологи сочли извинения Эрика отнюдь не такими убедительными. Они видели перед собой психопата. Классического психопата. Он даже прибегнул к трюку, поставив себе диагноз. «Мне бы хотелось быть гребаным социопатом, чтобы не испытывать никаких угрызений совести, – заявил Эрик. – Но я их испытываю».

Просматривая эту сцену, доктор Фузильер разозлился. Если тебя мучает совесть, это значит, что тобой владеет искреннее желание исправить ошибку. Эрик же этого не сделал. На пленках он несколько раз оправдывал свои действия. Фузильера было нелегко вывести из себя, но это достало и его.

«Самые пустые и никчемные извинения, которые я когда-либо слышал в жизни», – сказал он. Ситуация сделалась еще более абсурдной, когда Эрик завещал кое-какое имущество двум приятелям, «если вы, чуваки, останетесь живы».

«Если вы останетесь живы? – повторил Фузильер. – Они собираются пойти в школу и, вполне возможно, убить друзей. Если бы им было их хоть сколько-нибудь жаль, они бы не стали этого делать!»

Это как раз тот тип неискреннего извинения, который доктор Клекли выявил в 1941 году. Он описал притворные взрывы эмоций, поражающую воображение своей искусностью имитацию любви к друзьям, родным и собственным детям – незадолго до того, как растоптать их. Психопат имитирует раскаяние так убедительно, что жертвы часто верят его извинениям, несмотря на то что он их погубил. Взять хотя бы Эрика Харриса – через несколько месяцев после устроенной им бойни группа опытных журналистов из ведущих газет смотрела, как он высказывается на «подвальных пленках». И большая их часть написала, что Эрик извинялся и выражал чувство вины.

Три дня спустя Эрик и Дилан опять включили видеокамеру. То же самое место, та же самая обстановка и то же самое ночное время.

Они смеялись, рассказывая, как легко было изготовить то, что им требовалось для нападения на школу. Инструкции можно найти в интернете – «как сделать взрывные устройства, яд, напалм и как приобрести стволы, если ты несовершеннолетний».

Между разговорами о подготовке задуманной акции они философствовали: «Мир во всем мире невозможен… Религии омерзительны».

«Кинорежиссеры будут драться за этот материал», – возбужденно воскликнул Дилан. Какое-то время они обсуждали, кому стоит его доверить: Стивену Спилбергу или Квентину Тарантино.

Агент Фузильер просмотрел эти пленки десятки раз. В каком-то смысле они были откровением. Если дневники убийц объясняли их мотивы, то пленки раскрывали их личности. Многое рассказали их друзья, но ничто не может сравниться с личным знакомством с убийцей. А «подвальные пленки» давали максимально возможное приближение к их жизни.

Фузильер понимал, что «подвальные пленки» сняты для зрительской аудитории. Отчасти это было представление – для широкой публики, для копов и друг для друга. Дилан особенно старался, чтобы показать Эрику, насколько он заинтересован в осуществлении плана.

Неспециалисту показалось бы, что доминирующую роль в этом деле играет Дилан. Он говорил громче, дерзко, и у него явно была гораздо более яркая индивидуальность. Эрик же предпочитал роль режиссера. Часто он находился за камерой. Но главным всегда был он. Фузильер заметил – Дилана выдавали глаза. Время от времени он начинал орать как сумасшедший, а затем бросал взгляд на партнера, ища его одобрения. Ну как я тебе?

«Подвальные пленки» отражали сплав истинных личностей убийц с придуманными ими персонажами. Но особенности персонажей, роли которых они играли, также многое говорили о них самих.

У Эрика возникла новая идея. «Колумбайн» станет центром задуманного апокалипсиса, но, возможно, он мог бы сделать его еще масштабнее. Как насчет противопехотных мин и мин-растяжек? Никаких прибамбасов, всего лишь простые взрывные устройства.

Для более крупной акции понадобятся дополнительные участники. И Эрик решил начать вербовку.

В конце марта он обратился к Крису Моррису. Что, если установить мину-растяжку прямо за Blackjack Pizza? Та дырка в заборе подошла бы идеально – через нее вечно лазает всякая мелюзга.

Криса эта идея не вдохновила. Мина-растяжка для надоедливых ребятишек? Это было бы слишком радикально, сказал он.

Эрик тут же дал задний ход. Мина их не убьет, а только напугает так, что они наделают в штаны.

Нет, заявил Крис. Определенно нет.

Крис начинал беспокоиться. Эрик и Дилан все время делали бомбы. И часть из них взорвали. И от разных подростков он то и дело слышал рассказы о том, что они где-то раздобыли стволы.

Крис заметил в поведении Эрика перемену. Он вдруг сделался агрессивным и без всякой причины заводил ссоры. Нейт Дайкман тоже заметил, что Эрик и Дилан изменились – прогуливали уроки, спали во время занятий и все время секретничали. Но ни Крис, ни Нейт никому ничего не сказали.