Игорь Ефимов - Феномен войны

В 408 году по Р.Х. вестготы осадили Рим, но городу удалось откупиться в тот раз.

В 800-е годы норманы грабили и сжигали французские города — Руан, Нант, Тулузу, Бордо. В 845-ом они поднялись по Сене до Парижа. Городу удалось спастись, уплатив 7000 фунтов серебра. Но 20 лет спустя его постигла участь остальных. [93] Durant, Will. Caesar And Christ. The Story of Civilization, Part III (New York: Simon & Schuster, 1944), р. 474.

Российские княжества и города после вторжения монголов в 1240 сделались их постоянными данниками и оставались в этом положении два с половиной века.

В предыдущей главе было рассказано о попытках американцев замирять индейцев дарами и деньгами.

Точно такую же тактику пытается применять сегодня индустриальный мир по отношению к воинственным земледельцам. Все виды экономической помощи развивающимся странам — это попытки гасить или предотвращать военные конфликты в них, аналог старинной дани. А лагеря палестинских беженцев — аналог амереканских резерваций для индейцев.

Для помощи палестинским беженцам в 1949 году было создано при ООН специальное агентство UNRWA (United Nations Relief and Works Agency). Мандат этого агентства регулярно возобновляется, сегодня он продлён до июня 2017 года. [94] Википедия, UNRWA. Считалось, что выделяемые средства должны были помочь палестинцам обосноваться на новых местах в арабских странах, куда они бежали после победы Израиля в Войне за независимость 1948–1949 годов. Естественно, что большинство служащих этого ведомства вербовалось из самих палестинцев. И они вели дело таким образом, чтобы нужда в них никогда не исчезала и чтобы палестинцы оставались в статусе беженцев как можно дольше.

Их число возросло с первоначальных 600 тысяч до пяти миллионов. И все эти люди претендуют на право возвращения на территорию Израиля. А пока их лидеры вполне удовлетворены, получая от UNWRA больше миллиарда долларов в год. Заключение мира с Израилем лишит их этих денег. Чтобы этого не случилось, нужно лишь время от времени разжигать интифаду на Западном Берегу или запускать десяток-другой ракет из сектора Газы на южные израильские города.

Летом 2000 года президент Клинтон устроил в Кэмп-Дэвиде очередные мирные переговоры между израильтянами и палестинцами. Новый израильский премьер Эхуд Барак предложил невероятно щедрые условия примирения: возврат 97 % территорий, уход из сектора Газы и выплата 30 миллиардов компенсации беженцам в течение пяти лет. Арафат на всё говорил «нет», а Клинтону, давившему на него, сказал: «Вы хотите ускорить мои похороны?». [95] La Guardia, Anton. War Without End. Israelis, Palestinians, and the Struggle for a Promised Land (New York: St. Martin Press, 2002), р. 266. Он намекал на судьбу египетского президента Анвара Садата, убитого в 1982 году собственными офицерами за заключение мира с Израилем.

Выше, в Главе I-4, мы вглядывались в экзистенциальную дилемму, перед которой стоял кочевник, пытались понять, что он терял при переходе в подданство земледельческого государства. В своём племени он чувствовал себя равным любому соплеменнику. Он смело сражался с врагами и пользовался почётом за это. Он знал обычаи своего клана, свято выполнял их, а если кто-то совершал беззаконие, он мог покарать нарушителя, опираясь на законы кровной мести. Он хранил сокровище своей родословной, порой до седьмого колена и знал, что останется в памяти детей и внуков. На племенном совете он участвовал в принятии решений о войне и мире. Комплекс этих прав и преимуществ по сути составлял его бессмертие.

Роль воина, судьи, священослужителя, правителя — со всем этим он должен был расстаться, растворившись внутри пирамиды стабильного государства. Ибо у земледельцев все эти роли были распределены между разными исполнителями. И если он поселится среди них, ему достанется только роль труженика на самой нижней ступени пирамиды. Мог ли гордый воин смириться с подобной перспективой?

Естественно, не мог. Зато кочевник мог предложить земледельцам то, чего у него было в избытке: воинскую доблесть. Наём кочевников на военную службу в земледельческом государстве упоминается в истории почти всех крупных стран.

В Древних Афинах полицейскую службу в городе несли 1200 скифских стрелков, которые формально числились рабами государства.

Римские императоры вербовали дворцовую стражу из германцев.

Корпус вестготов сделался главной ударной силой в войске императора Феодосия Великого (конец 4 века по Р.Х.), а впоследствии принял участие в разгроме гуннов в Каталунской битве (451 год).

Французские короли и феодалы начали нанимать на военную службу дружины норманов (9-10 века по Р.Х.).

То же самое — города и княжества Древней Руси, нанимавшие варягов.

Отряды татаро-монголов принимали активное участие в войнах московских царей в 15–16 веках, отличившихся командиров цари награждали знатными титулами.

Возможно, эта практика служила клапаном, выпускавшим воинственный пыл кочевников, давала применение их неуёмной агрессивности. Однако клапана было явно недостаточно. Набеги отдельных племён происходили регулярно каждый год, Исторические анналы Римской империи и Византии переполнены горестными хрониками этих нападений.

1-й век до Р.Х. — кимвры и тевтоны пересекают Альпы, угрожают Риму, в Африке свирепствуют нумидийцы.

2-й век по Р.Х. — нужно отбиваться от задунайских племён — даков, аланов, сарматов.

3-й век — от готов, германцев, маркоманов.

4-й век — от франков, аламанов, вандалов.

5-й век — лонгобарды, гунны, свевы.

6-й век — булгары, славяне, авары.

И всегда можно было ожидать очередного военного цунами — опустошительного и неостановимого: арабы, норманы, турки-сельджуки, турки-османы и наконец — татаро-монголы.

Вглядимся в некоторые детали последней волны.

В начале 13-го века до Европы стали доходить слухи о новых племенах, движущихся с востока. К ним прилипло название «Всадники из преисподней». Говорили, что они побеждают во всех битвах, берут осадой и штурмом любые крепости. Что они уже покорили Северный Китай, захватывают города арабского Халифата, вторглись в Персию, разбили мощную армию грузин. Что пощады нет никому, а особенно — знатным и богатым.

Лишь в 19–20 веках, собирая по крупицам сведения о военной машине монголов, смогли историки приблизиться к разгадке их непобедимости.

Во-первых , вооружение.В отличие от европейских луков, делавшихся целиком из дерева, монголы научились делать свои, склеивая деревянную основу с козлиным рогом и покрвая их водоупорным лаком. Сила натяжения такого лука была 80 кг. (у европейских — 40), дальнобойность — 350 метров (у европейских — 250). [96] Chambers, James. The Devil’s Horsemen (NY: Atheneum Books, 1979), р. 56–57. У китайцев монголы научились изготавливать наконечники стрел из закалённой стали, которые могли пробить рыцарскую кольчугу. Только 150 лет спустя англичане научились изготавливать луки такой же силы (long bow), и это дало им перевес в Столетней войне с французами. [97] es & Noble, 1994), р. 66.