Ирина Дементьева - Командировка

Жесткий, не обремененный излишне моральными догмами, Зиятдинов (это не Петров!) недрогнувшей рукой вырезал у Шайдерова талон нарушений, навсегда погасив его свидетельство пилота I класса.

Если есть ведомственная экономика, отчего бы не быть ведомственной морали?

Между тем никто не вправе считать, что в Тюменском управлении гражданской авиации не заботятся о моральном климате в трудовых коллективах. Совсем наоборот. Все делается, и не на допотопном, а вполне современном научном уровне. Воспользовавшись специальной психологической и социологической литературой, в Тюмени разработали и внедрили «Карту личности». Хотите знать, какие наклонности у пилота Иванова? Ищите в графе: «Психофизические свойства личности», находите соответствующие пункты: а) нравственные, б) безнравственные. Если в прошлом году были нравственные, против подпункта «а» будет пометка, а если в течение года изменились, то галочка будет стоять уже против подпункта «б». Так же учитывается идеология: а) прогрессивная, б) отсталая. И так далее. Социологи и психологи, правда, свои обследования делают анонимно, а «Карта личности» обсуждается на собраниях, заполняется ближайшим командиром, который по Уставу обязан быть объективным.

Передовой опыт заместитель начальника Тюменского управления по политико-воспитательной работе И. Е. Савченко хочет распространить повсеместно. Нет теперь дремучих бюрократов. Теперь все по науке.

Из троих пока летает один. Пощадили Петрова. Смелый, почти дерзкий в воздухе, в хождении по инстанциям «все выше, и выше, и выше» он не проявил способностей. Как, впрочем, многие летчики, теряющиеся в подобных «земных» обстоятельствах. После года хлопот устроился в Новом Уренгое — не восстановился, а именно устроился, с потерей всех заработанных за Полярным кругом льгот. При трудоустройстве с него потребовали обещания, что прекратит с Шайдеровым всякие отношения.

Так последовательно разрушались общепринятые в нашем обществе человеческие связи, чтобы заменить их удобными, как казалось иным тюменским и мыскаменским руководителям, зависимостями.

Кузин за это время побыл в грузчиках, сезонниках. Шайдеров поработал кладовщиком. Вырос до старшего кладовщика.

Когда подвел Шайдерова бортмеханик и та посадка была концом его многолетней летной службы, рабочий день еще не кончался, и Шайдеров, уже зная, что уволен, полетел к геологам выполнять очередное задание. Нужно было установить цистерну на вершину мачты — допуск сантиметров двенадцать. Промахнешься — и все дело прахом, тут никакая инструкция не поможет. Шайдеров поднял и поставил. Последнее, что он увидел, улетая, — уменьшающаяся фигурка монтажника с протянутой рукой и оттопыренным большим пальцем рукавицы — жест, в котором Шайдеров не мог ошибиться: есть, отлично!..

Мыс Каменный — Москва.

Примечание автора.

Конкретные вопросы, поднятые в статье, были всесторонне рассмотрены руководством Министерства гражданской авиации.

«В статье затронута очень важная проблема, — говорилось в официальном ответе, — необходимость повышения эффективности использования авиации в народном хозяйстве. В этом направлении министерство принимает меры. В настоящее время в целях совершенствования планирования и учета работы авиации применения в народном хозяйстве проводится экспериментальная проверка новых показателей в ряде управлений отрасли, направленных на повышение заинтересованности авиапредприятия и заказчиков в улучшении использования самолетов и вертолётов».

Министерство издало приказ «О серьезных недостатках в работе с кадрами в Мыс-Каменском ОАО Тюменского управления ГА», направленный на дальнейшее улучшение в отрасли стиля и методов руководства, работы с кадрами.

Особенно важна та часть приказа, где указано, что работников освобождать от занимаемых должностей или увольнять в соответствии с уставом о дисциплине с изъятием свидетельства авиаспециалиста можно только с согласия министерства.

За серьезные упущения в организаторской и политико-воспитательной работе командир Мыс-Каменского летного отряда Ю. Манцуров и его заместитель А. Зиятдинов освобождены от занимаемых должностей. Манцуров привлечен к строгой партийной ответственности. За серьезные недостатки и упущения в работе начальник Тюменского управления ГА т. Ласкин Г. П. предупрежден о неполном служебном соответствии.

Что касается И. Шайдерова, В. Петрова, А. Кузина. А. Юрченко, В. Акимова, министерство считает, что уволены они правильно, трудоустройство их возможно только «в порядке исключения».

Весной возвращаются в Слободу Гуливскую ребята из Сибири, с заработков, с отхожих промыслов, как говорили в старину. Когда поезд подходит к родной станции Бар, — как пахнет земля землей, стога соломой, и даже горячий сосновый бор пахнет не так, как в тайге сосна. Возвращаясь, ждут счастливых перемен. Иным судьба улыбнется дома, иным — в дальнем краю. Судьба — дело личное.

Так ли уж личное? Верят в это и не верят. Не хотят верить, потому и письмо в редакцию прислали. О том, что родной колхоз «Червоный хлебороб» им не рад. О том, что многие из них — шоферы, трактористы, механизаторы, а их кое-как используют и платят мало. О том, что после работы негде и нечем заняться: есть клуб в Слободе Гуливской, но в нем пусто и неинтересно… Никому и ни до чего нет дела.

Есть в этом письме, присланном из сибирского леспромхоза, и что-то невысказанное. Может, безотчетная тоска по дому. Может, неуверенность в своей правоте: «Ты, уважаемая редакция, будешь корить нас — почему и зачем столько молодежи из нашего села, примерно человек сорок, ежегодно ездит на работу в далекие края, но это не романтика, как ты можешь подумать»…

С ними не спорят. Редакции отвечают: заработки у механизаторов в «Червоном хлеборобе» достигают 160–170 рублей, а у остальных — до ста рублей, в клубной работе есть свои недостатки, но меры принимаются. А главное: «Авторы письма в редакцию В. Заяц, Н. Муржак и др. членами колхоза не являются, заявлений о приеме не подавали, выехали из района по своему усмотрению…» Не вступали, значит, и не выбывали. Судьбой своей распоряжаются сами, колхоз за них не в ответе.

Не нужны, выходит, они колхозу? На этот счет могут быть иные мнения, но послушаем секретаря парторганизации колхоза Николая Ивановича Крышталя. Человек он в годах, рассудителен и непримирим. Молодежь, легкую на подъем, обидчивую и ищущую «где лучше», в сердце своем он давно осудил и ни в какой расчет, хозяйственный тем более, не принимает.

— Суть в том, не откуда едут, а куда. И зачем, — сказал веско Николай Иванович и развил свою мысль дальше: — За длинным рублем! В Сибири за месяц можно урвать столько, сколько у нас, хорошо потрудившись, не получишь за сезон. Вот и вся загадка.