Игорь Ефимов - Стыдная тайна неравенства

Поле исследования Гоббса — политическая статика.

Динамика политической жизни ускользает от него. Поэтому он почти не обращает внимания на главную силу, движущую политическими трансформациями, — врождённое неравенство людей.

Тем не менее, сто лет спустя, именно Гоббс сделался предметом критики и нападок со стороны самого прославленного мыслителя из лагеря уравнителей — ЖАН ЖАКА РУССО (1712–1778). Рисуя так называемого "естественного человека", то есть не испорченного цивилизацией, Руссо видит в нём не только жажду самосохранения. Вторая главная черта, не замеченная Гоббсом: сострадание всему живому, "отвращение, испытываемое нами при виде страданий другого существа".23

Почему же мы видим бесконечную картину взаимного мучительства, которому люди подвергают друг друга?

Ответ может быть лишь один: развитие цивилизации пошло ложным путём и завело человечество в опасный тупик.

Политические взгляды Руссо изложены, главным образом, в двух трактатах: "О происхождении неравенства" (1755) и "Общественный договор" (1762). В обоих трудах он клеймит пороки современного ему общества и рисует воображаемые картины безмятежного счастья, в котором живут (или, по крайней мере, должны жить!) племена дикарей. "Дикий человек настолько отличается от цивилизованного, что их понятия о счастьи оказываются прямо противоположными… Дикий хочет только жить и пребывать в бездельи… Цивилизованный же постоянно в движении, работает до пота, готов загнать себя до смерти, способен даже проклясть жизнь ради обретения бессмертия".24

Одна из главных язв цивилизации — науки и искусства. Продолжая Платона и предвосхищая Толстого, Руссо не устаёт говорить об их разрушительном воздействии на добродетельную суть естественного человека. Как хорошо жилось людям до изобретения книгопечатания! Дурные и ошибочные сочинения не имели возможности распространяться. "Мир не знал этого искусства — увековечивать ошибки и завихрения человеческого ума. Теперь же зловредные измышления Гоббса и Спинозы будут сохранены навеки!"25 "Если природа создала человека здоровым, то я не побоюсь заявить, что размышление есть отклонение от законов природы и думающий человек — это просто животное с дефектом".26

Наличие врождённого неравенства Руссо безусловно признаёт. Он только возражает против того, чтобы общественные институты усиливали и закрепляли это неравенство. "Сильнейший мог наработать больше; умный умел всё обернуть в свою пользу; изобретательный находил способы облегчить себе работу… Все работали поровну, но одни богатели, а другим едва хватало на жизнь. Таким образом врождённое неравенство усиливалось и усугублялось неравенством учреждённым".27

Можно было бы спросить Руссо и его последователей: замечали ли они, что происходит в обществах, где энергичному, умному, изобретательному не даны возможности реализовать их таланты? Видели ли они запустевшие поля, развалившиеся дома, заболоченные реки, рухнувшие мосты?

Но предвидя подобные возражения и опережая их, в самом начале своего трактата "О происхождении неравенства" Руссо говорит: "Давайте начнём с того, что отложим в сторону факты. Исследования подобного рода не должны строится на исторической достоверности, а только на гипотетических рассуждениях".28

В подобном замечании, мне кажется, и кроется некий волнорез, разделяющий два типа политического мышления. Ум уравнителя с радостью и благодарностью примет предложенное Руссо условие и с волнением погрузится в чтение его трактата. Состязатель же, зная свою неспособность закрывать глаза на исторические факты, скорее всего захлопнет и отправится искать другие книги, других авторов. И вполне возможно, что вскоре мы увидим его тоже

просиявшим, взволнованным, прижимающим к груди том, на котором вытиснены слова:

ШАРЛЬ МОНТЕСКЬЕ. О духе законов.

Эта книга, опубликованная в 1750 году, принесла автору мировую славу. По общему убеждению, идеи Монтескье, наряду с трудами Джона Локка, имели огромное влияние на Джефферсона и его современников и легли в основу "Декларации независимости" и "Конституции Соединённых Штатов". В отличие от Руссо, Монтескье имел опыт участия в делах правления — в Парижских судах и в парламенте Бордо. Его знания в области права и мировой истории были необъятными и отразились в таких его знаменитых работах, как "Персидские письма" (1722) и "Рассуждения о причинах величия и падения римлян" (1734). Рассматривая преимущества и недостатки трёх видов правления — монархии, аристократии и демократии, Монтескье первым, основываясь на политическом опыте римлян и британцев, указал на практиковавшееся у этих народов разделение властей — законодательная, исполнительная, судебная — как на возможность включать в республиканский строй преимущества монархии и аристократии: пусть президент будет могуществен, как король; законодатель будет отзывчив к требованиям избирающего его большинства, как народный трибун; независимый судья будет предан традициям, очерченным конституцией, как аристократ был предан заветам и традициям своих предков.

Принадлежа к родовой аристократии и интеллектуальной элите своего времени, Монтескье был очень чувствителен к проявлениям эгалитарных страстей. "Во всяком государстве всегда есть люди, отличающиеся преимуществами рождения, богатства или почестей; и если бы они были смешаны с народом, если бы они, как и все прочие, имели только по одному голосу, то общая свобода стала бы для них рабством и они отнюдь не были бы заинтересованы в том, чтобы защищать её, так как большая часть решений была бы направлена против них".29

Исторический опыт многих государств и прагматический склад ума привели Монтескье к убеждению, что культ равенства будет иметь губительные последствия даже для республиканского строя. "Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители. В таком случае народ отказывается признать им же самим назначенные власти и хочет всё делать сам: совещаться вместо сената, управлять вместо чиновников и судить вместо судей".30

Через год после выхода в свет труд Монтескье "О духе законов" был включён Ватиканом в список запрещённых книг. Но примечательно, что и книги Руссо, содержавшие прямо противоположные взгляды, подверглись официальному осуждению: в 1762 году

"Общественный договор" и "Эмиль" были сожжены в Париже и Женеве рукой палача, а автору пришлось спасаться бегством. Поистине, как сказал с иронией Монтескье, "в свободной стране очень часто бывает безразлично [для власти], хорошо или дурно рассуждают люди. Важно лишь, чтобы они рассуждали, так как это порождает свободу, которая обеспечивает от дурных последствий [неправильных] рассуждений… Точно так же, в деспотическом правлении и хорошие, и дурные рассуждения одинаково пагубны. Вредно само рассуждение, так как принцип этого правления подрывается тем одним, что там рассуждают".31