Игорь Ефимов - Стыдная тайна неравенства

остальной мир не узнал об их существовании. Сами они периодически путешествуют и знают всё, что происходит в других странах. Но их корабли всегда появляются в портах Европы и Азии под чужим флагом.

Политические взгляды Бэкона гораздо полнее отражены в других его знаменитых трудах: "История царствования короля Генриха Седьмого", "Принципы законодательства" и в коллекции коротких эссе, переиздающихся до сих пор в миллионах экземпляров. Обильно цитируя Платона, Аристотеля, Тацита, Макиавелли, Бэкон в этих изящных отрывках обобщает свой опыт мыслителя и государственного деятеля. Врождённое неравенство воспринимается им как научно установленная данность (см. например эссе "О знатности").20 В эссе "О бунтах и смутах" он пишет: "Как в природе ураганы чаще возникают на равнинах, так и в государствах, где установилось равенство, правители скорее должны ожидать народных волнений… В государстве всегда есть два сорта подданных: благородные и простонародье. Когда недовольство охватывает лишь одну часть, опасность не так велика; ибо простонародье медлительно, если знатные не начнут его подстрекать. Сами по себе благородные немногочисленны, поэтому не могут представлять большой угрозы. Но когда они почувствуют, что и низы охвачены недовольством, вот тогда они могут соединиться с ними и стать разрушительной силой".21

Сочинения ДЖЕРАРДА УИНСТЕНЛИ (1609–1660?) известны, пожалуй, только специалистам по истории Англии. Но в бурные годы Английской революции 17-го века он сделался основателем и идеологом движения, которому суждено было три века спустя разлиться по всему миру под именем "коммунизм". Правда, в те годы сторонники Уинстенли называли себя по-другому: "диггеры" (копатели) или "подлинные левеллеры" (уравнители). Весной 1649 года несколько десятков семейств явилось на пустующие земли в нескольких милях от Лондона и начали их обрабатывать. Окрестные землевладельцы разгоняли их, избивали, ломали постройки и инвентарь — они не сопротивлялись. Но упорно возвращались снова и снова и пытались делать то, что завещал им Господь: трудиться на земле, которая была даром Всевышнего всем людям.

Колония просуществовала меньше года. Но Уинстенли продолжал свою пропаганду и после. Его главный труд "Закон свободы" (1652) был посвящен Оливеру Кромвелю. Он утверждал, что частная собственность на землю и была проклятьем Адама, освобождение от которого возвещал людям Христос. Все должны жить и трудиться сообща на общей земле и собирать плоды трудов в общественные склады. Никакой торговле, никакой финансовой деятельности не будет места в государстве истинных христиан. Разум дан Господом человеку, чтобы устроить свою жизнь наилучшим образом. Страдания и раздор, наполняющие жизнь, — вовсе не неизбежное зло, а

результат греховных заблуждений и корысти тех, кто сделал себя правителями, хозяевами, епископами, лордами, королями.

Только глубокая вера и убеждённый пацифизм Джерарда Уинстенли помешали коммунистической идеологии объявить его предтечей марксизма-ленинизма. С другой стороны, и для господствующих христианских церквей его взгляды были неприемлемо еретическими. "Не можете вы спастись верой в то, что некий человек жил и умер данным давно в Иерусалиме, — писал он в памфлете "Рай святых". — Не ищите Бога на месте славы позади солнца, но только в себе и в каждом человеке. Не спасены вы до тех пор, пока не почувствуете, как сила духа одолевает в вас склонность ко злу".22

И хотя имя Уинстенли было надолго забыто, его убеждённость в том, что собственность (и особенно — собственность на землю) — грех и проклятье, разделяли в течение веков миллионы людей, включая таких прославленных мыслителей, как Прудон, Кропоткин, Толстой.

Труды ТОМАСА ГОББСА (1588–1679) были хорошо известны современникам и до Английской революции. Но настоящих последователей у него всегда было очень немного. В разгаре гражданской войны в Англии и роялисты, и парламенатаристы ждали от политического мыслителя ответа только на самый жгучий вопрос: можно ли восставать против короля? и — победив — отрубить ему голову?

Однако Гоббс так и не смог примкнуть ни к той, ни к другой партии. Его мысль проникала на гораздо более глубокий уровень проблемы взаимоотношений между человеком и государством. В своём капитальном и главном труде "Левиафан" (1651) он предлагает своеобразную модель возникновения человеческого общества. Как и всякое живое существо человек наделён силами и способностями для того, чтобы защищать себя от враждебных поползновений. В так называемом естественном, природном существовании понятия добра и зла не существуют. Добро — это всё то, что помогает человеку сохранить свою жизнь, уберечься от ран и страданий. Каждый находится в состоянии войны друг с другом, и в этом состоянии любое использование силы или обмана не может быть подвергнуто моральному осуждению.

Но тот же страх физической гибели толкает человека к поиску мира с другими. Разум и опыт, поколение за поколением, учат его, что безопасность возрастёт, если ему удастся заключить мир с живущими рядом. Так возникает, растёт и укрепляется гражданское общество, commonwealth. Каждый член гражданского общества как бы отказывается от своего естественного права на самооборону и передоверяет защиту своей безопасности государству.

В этом и состоит суть Общественного договора. С точки зрения Гоббса, Договор (Covenant) заключён не между правящей силой (монархом, сенатом, парламентом) и обществом, а между всеми

членами общества. В задачу правителя входит главным образом надзор за соблюдением условий этого договора. Каждый член гражданского общества как бы отказывается частично от права защищать себя в той мере, в какой это связано с нападением на другого члена общества. В соответствии с этим, в судах цивилизованных государств не жертва преступления (или его родственники) выступает обвинителем, а всё общество. Уголовные дела так и называются: People versus such and such — Народ против такого-то. Исходя из этого кардинального — и до сих пор малооценённого — логического построения, Гоббс приходит к выводу, что никакой правитель не может быть объявлен нарушителем общественного договора, ибо он его ни с кем не заключал. (Вывод философа, чреватый разочарованием для всех участников кипящей повседневно политической борьбы). Правитель — только надзирает за сохранением мирного сосуществования граждан. И если правитель плохо справляется с этой задачей, общество имеет право сменить его или вообще изменить форму политического правления.

Сравнивая различные формы правления, Гоббс повторяет Аристотеля почти дословно. Единовластие, олигархия, республика. Правление одного, правление меньшинства, правление большинства — вот три единственно возможные варианта. И каждый из них по-своему уязвим для злоупотреблений. Каждое правление в какой-то момент может поставить свои собственные интересы выше интересов общества. Но как и почему различные правители поддаются развращающему действию власти, Гоббс не рассматривает. Не рассматривает он и причины смут и раздоров в государстве. Все раздоры кажутся ему следствием тех или иных ошибок в установлениях, законах или в истолковании основных принципов общественного устройства. И в этом плане он сближается с представителями уравнительного склада мышления.