Игорь Ефимов - Грядущий Атилла

Паника охватила столицу. Перепуганный народ, в нарушение конституции, выбирает на второй срок подряд консулом — то есть полководцем — Гая Мария, отличившегося в войнах с африканскими кочевниками. Марий срочно возвращается в Италию, принимает консульство, возглавляет армию, но в битву не спешит. Он начинает с разведки и с тренировки солдат. Ему очевидно, что главные преимущества врага: храбрость и выносливость. Если римляне сравняются с варварами в этих двух свойствах, римская дисциплина в бою должна взять верх. С утра до вечера легионеры тренируются, сражаясь друг с другом мечами и копьями — тупыми, но вдвое тяжелее, чем настоящие, упражняются в метании дротиков, в стрельбе из лука. И каждый день — марши в полном вооружении. После долгого перехода по жаре — обязательная постройка укреплённого лагеря, с глубокими рвами и частоколами.

Наконец, в 102 году, за Альпами, происходит встреча с войском тевтонов. Но и здесь Марий медлит, изучает врага. Тевтонские всадники скачут вблизи валов римского лагеря, пытаются выманить римлян на бой. Тщетно. Тогда варвары решают не терять времени на этих трусов, а идти прямиком на Рим. Один за другим их отряды проходят мимо римских укреплений. "Что передать вашим жёнам в Риме? — с насмешкой кричат тевтонские воины. — Мы скоро будем забавляться с ними." По свидетельству Плутарха, варварское войско, со всеми обозами, тянулось мимо лагеря шесть дней. 17Только после этого римляне снялись с места и двинулись вслед за неприятелем. И снова, как на учениях: дневной переход, постройка лагеря, короткий ночной отдых. Переход, лагерь, отдых…

Судя по всему, знаменитая битва при Аквах Секстиевых (Южная Франция) завязалась почти случайно. Противники слишком приблизились друг к другу во время водопоя коней, и маленькая стычка у реки стремительно стала перерастать в сражение по всему фронту. Поднявшаяся пыль помогала римлянам, скрывала от них многочисленность врагов. Сомкнув щиты, легионеры упорно продвигались вперёд, шаг за шагом, рубя врага с неутомимостью, отработанной долгими упражнениями. Помогало и более высокое качество вооружения: германские мечи часто гнулись от ударов об римские щиты, соскальзывали с прочных стальных шлемов.

В какой-то момент тевтоны не выдержали и обратились в бегство в сторону своего лагеря. "Но там их встретили женщины, вооружённые мечами и топорами, — пишет Плутарх. — Испуская дикие крики, они накинулись на бегущих и на их преследователей, одних разя как предателей, других — как врагов… Голыми руками вцеплялись они в щиты римлян, хватали их мечи, не обращая внимания на полученные раны." Столько трупов осталось лежать на поле боя после этой битвы, что местные жители в последующие годы собирали здесь неслыханные урожаи, а из костей строили ограды. 18

Однако поражение союзников-тевтонов не напугало — не остановило — кимвров. Год спустя им удалось прорваться на территорию Италии. "Их конница, числом 15 тысяч, блистала великолепием. Шлёмы всадников изображали головы и пасти диких зверей. Благодаря плюмажам из перьев воины выглядели выше своего роста. Железные доспехи и щиты сверкали на солнце. Длинный меч и два дротика завершали вооружение каждого". 19

Но и эта армия не могла устоять перед римской дисциплиной и сплочённостью. Разгром кимвров в битве при Верцеллах (101 год до Р.Х., к западу от Милана) сопровождался теми же душераздирающими сценами в их лагере. "Женщины, стоя на фургонах в чёрных одеждах, убивали всех, кто бежал с поля боя — мужей, братьев, отцов; собственными руками душили своих детей, бросали их под колёса и под копыта, потом убивали себя. Рассказывают об одной, которая повесилась на оглобле фургона, а двое детей болтались, привязанные за шею к её ногам… Несмотря на такую резню, победителям досталось 60 тысяч пленных, которые были проданы в рабство, а погибших было вдвое больше". 20

Казалось, на этот раз опасность, нависшая над республикой, была отбита, устранена. Слава Гая Мария была так велика, что народ избирал его консулом снова и снова. Однако там, где военная необходимость заставляет передавать слишком много власти в руки одного человека, над страной нависает тень единовластия. А где единовластие — там борьба между претендентами. И вот два бывших соратника, сражавшихся рядом против варваров, два опытных военачальника, Гай Марий и Корнелий Сулла, становятся во главе двух враждебных лагерей. Начинается нечто неслыханное до сих пор в четырёхвековой истории Римской республики: гражданская война.

Война 88–83 годов не только отличалась взаимной жестокостью — она была запятнана бессудными убийствами политических противников. У нас нет никаких оснований думать, что, в случае победы, Марий не объявил бы себя диктатором и не ввёл бы проскрипции, как это сделал Сулла. Когда сторонникам Мария удалось на некоторое время захватить Рим в 87-ом году, он казнил множество сторонников Суллы. Тем не менее, всесильный повелитель начинал казаться людям единственным избавлением от кровавого хаоса междуусобиц.

У человеческого ума нет более увлекательного занятия, чем отыскивать причины тех или иных событий. Есть большой соблазн объявить вторжения варваров причиной перерождения Рима из республики в империю. Думается, правильнее было бы сказать, что республиканское правление утратило доверие граждан потому, что оно не могло больше справиться с главной задачей любого правительства: обеспечить людям политическую стабильность и личную безопасность. Варвары были лишь одной из многих угроз. Они, по крайней мере, не стояли под стенами столицы, как армии популяров (марианцев) и оптиматов (сторонников Суллы). А когда, через несколько лет после смерти Суллы, по стране покатились армии восставших рабов под командой Спартака, сея разорение и смерть, многие римляне поневоле вспомнили относительно спокойные дни диктатуры. Не следует забывать и о том, что возвышение первого единовластного повелителя — Юлия Цезаря — началось именно с его противостояния очередному варварскому вторжению.

Книга Цезаря о Галльской войне — бесценный источник, который можно сравнить по ясности мысли и стилистическим достоинствам разве что с воспоминаниями другого великого военачальника: Уинстона Черчилля. Цезарь занимал пост губернатора Северной Италии и Южной Франции, когда в 58 году до Р.Х. туда вторглись кельтские племена гельветов и тигуринов. Плутарх пишет, что по численности и боевому духу эти племена не уступали кимврам и тевтонам, опустошавшим эти края сорок лет назад. До вторжения гельветы обитали в горах южной Швейцарии. Есть сведения о том, что они готовились к походу два года, собирая оружие, продовольствие, лошадей, повозки. Судя по всему, внутри племён шла борьба между теми, кто звал в поход, и теми, кто хотел остаться и жить мирно на старом месте. Победили сторонники кочевой жизни и, чтобы не оставлять своим противникам надежды на возвращение, они постановили сжечь все свои города — числом двенадцать, и около четырехсот деревень. 21