Игорь Ефимов - Грядущий Атилла

Примечательно хронологическое совпадение: восстание это началось в те же годы, что и восстание Американских штатов (1773–1774). И Британская, и Российская империи, в своём расширении, дошли до некоего предела, на котором центральная власть утратила контроль над окраинами. Конечно, казачья вольница не имела того слоя образованных и политически зрелых вождей, которые сумели возглавить американский бунт и победить. Однако в этих двух исторических событиях есть одна сходная черта, которая представляет интерес для нашего исследования: в обоих восстаниях враждующие стороны старались привлечь на свою сторону — в Америке индейцев, в России — кочевников. В армии Пугачёва конные башкиры и киргизы были грозной и постоянно обновляемой силой. Но и имперские войска, преследовавшие восставших в приволжских и камских степях, использовали башкир в качестве вспомогательных отрядов.

Похоже, урок Пугачёвского восстания не прошёл даром для российских императоров. На протяжении всего 19-го века их обращение с казачеством демонстрирует гораздо бСльшую терпимость к его традиционным вольностям, бСльшую обдуманность. И казаки отвечают на это верной военной службой. Их полки принимают участие и в Наполеоновских войнах, и в противоборстве с Турцией и Персией, и в подавлении восстаний в Варшаве и Будапеште. А в покорении Кавказа, растянувшемся на шестьдесят лет, они сыграли роль надёжного авангарда, постоянно находившегося на линии огня.

Кавказские горы и американские прерии не имеют ни малейшего географического сходства. Однако русская армия на Кавказе должна была преодолевать те же трудности, что и американская — в борьбе с индейцами. И здесь, и там солдаты имели перед собой противника смелого до отчаянности, не принимавшего примирения ни на каких условиях. И здесь, и там продвигавшиеся отряды могли внезапно подвергнуться нападению из засады, когда невидимый — или стремительно проносящийся — враг, осыпав пришельцев градом пуль, исчезал так же внезапно, как появлялся. И здесь, и там переговоры о мире оказывались пустой тратой времени, ибо разногласия между воюющими были непреодолимы. И здесь, и там из столиц летели правительственные депеши — приказы — призывы к военным проявлять максимальную гуманность по отношению к противнику (ведь это наши будущие подданные!). И здесь, и там армейское командовние часто вынуждено было игнорировать эти призывы и прибегать к жестоким мерам: уничтожать все продовольственные запасы непокорных, сжигать их поселения. "Запретительная мера на выпуск продовольственных припасов, — писал в 1841 году командующий русскими войсками, контр-адмирал Серебряков, — при крайнем, ежедневно возрастающем недостатке средств у горцев ведёт прямо к оголоданию края; мера эта, без сомнения, несколько жестока… Беднейшие продают своих детей зажиточным… и берут плату продовольствием… Но требования военных предприятий не всегда совместимы с чистою филантропией". 49

Ключевая же разница состояла в том, что русским на Кавказе противостояли не охотники и не кочевники, но племена, уже начинавшие решительное вступление в земледельческую стадию. В воспоминаниях русских офицеров — участников войны — описаны обширные посевы хлеба и маиса, виноградники, абрикосовые и персиковые сады, даже посадки тутовых деревьев. 50Особенно продвинутыми в этом отношении были обитатели северных предгорий Кавказа и Черноморского побережья. Эти племена легче смирялись с русским господством, соглашались платить подати русскому царю, терпеть русские гарнизоны на своей территории. В воспоминаниях очевидцев попадаются даже упоминания о черкесских подразделениях в русском экспедиционном корпусе. 51

Параллельно с военным противоборством между русскими и горцами шёл активный торгово-промышленный обмен — в открытую и втихую. Поручик Симановский, находившийся в военном походе против горцев, пишет в дневнике: "Сегодня приходили [к нам в лагерь] два черкеса из Пшады, которые просили у [генерала] Вельяминова позволения торговать с нами, то есть продавать рогатый скот, овец, масла, мёд и прочее, на что генерал согласился и дал им десять целковых". 52Цепкий взгляд поручика подмечает там и тут явные следы деятельности русских дезертиров, которых было немало: "Я видел даже привитые деревья, что, вероятно, работа русских беглых… Солдаты сожгли два баркаса и принесли с собой невод саженей в 50, взятый из аула, который служит доказательством, что здесь много русских, ибо черкесы рыбы не едят". 53Лев Толстой, в повести "Казаки", описывает, как казак Ерошка воровал лошадей у ногайцев и продавал их чеченцам.

Но доминирующим, конечно, оставался дух яростного сопротивления и непокорности. "Каждый дом аула, окружённый каменной стеной, сначала обстреливался из пушек, после чего солдаты кидались в образовавшуюся брешь, и дальше, в тесных и тёмных коридорах вслепую шла схватка между штыками и кинжалами… Некоторые чеченцы, видя неизбежность поражения, убивали своих жён и детей на глазах у солдат". 54

Похожие сцены находим у Лермонтова, в поэме "Измаил-Бей":

Из дневника поручика Симановского: "На второй версте отрезали мы одного черкеса, стоявшего на пикете, он, заметивши нас, побежал в балку и с балки — к морю. Когда он окружён был нашею цепью со всех сторон, то толмач кричал ему, чтобы он сдался, что ему решительно ничего не будет, но он, добежав до берега, бросает на берегу свою шапку и чувяки и кидается в море вплавь… кидает в сторону пистолет и шашку… и кричит, что он лучше утонет, чем сдастся. Пули градом на него посыпались, и он пошёл ко дну…" 56

"Незамирённые" горцы считали своих покорившихся собратьев предателями и часто силой и угрозами принуждали их присоединяться к борьбе с "гяурами". Чеченские "аулы, подчинившиеся власти царя, не подвергались больше нападениям русских войск. Но им грозило возмездие со стороны горных соплеменников". 57Если отряд "немирных" горцев, нацелившийся напасть на русские укрепления, спускался в мирное селение в долине, никто не посмел бы отказать воинам в приюте и продовольствии, и уж тем более — не подумал бы известить русских о приближающейся опасности.